Хохот разнесся по всему залу, заглушая попытки Незертона успокоить преподобного отца, который, покраснев, обрушился на клеветника с обвинительной речью. Беатрис посмотрела на своих коллег по исполнительному комитету и обнаружила, что те не сводят с нее мрачных взглядов. Чем больше они слышали, тем меньше оставалось надежды на то, что этот кандидат поддержит женское суфражистское движение. Беатрис вскочила на ноги.

– Скажите нам, мистер Барроу: каково ваше отношение к праву голоса для женщин?

Шум моментально стих.

– Право голоса для женщин? – Коннор обошел подиум и в упор посмотрел на Беатрис и ее решительно настроенных компаньонок. – Очень интересный вопрос. Миссис фон Фюрстенберг, если я не ошибаюсь? Значит, вы хотите голосовать?

– Конечно, хочу, – ответила она, жестом торопливо поднимая остальных. Франни, Лейси, Сьюзан и Элизабет поднялись и встали рядом, плечом к плечу, единым фронтом, ожидая, когда же он провозгласит, что поддерживает суфражисток. – Мы все хотим голосовать. Мы все граждане нашей страны и имеем право высказывать свое мнение о том, как ею управлять. – Адвокат изучающе оглядел Беатрис и ее подруг, а потом заговорил с улыбкой, способной вывести из себя кого угодно: – Я бы, конечно, одобрил, если бы право голоса предоставили вам, миссис фон Фюрстенберг. Я бы и сам проголосовал за то, чтобы вы смогли голосовать два раза... шесть... дюжину раз за одни выборы. – Он взглянул на мужчин, собравшихся в зале, и подмигнул им. – А вы, джентльмены? Неужели бы вы не хотели увидеть, как миссис фон Фюрстенберг опускает свой избирательный бюллетень в вашу урну?

Беатрис покраснела, услышав хохот зала и несколько вульгарных предложений заняться «засовыванием бюллетеня в урну». Как смеет этот адвокатишка использовать такие пошлые намеки, чтобы высмеять и ее, и дело, которое она защищает? Как низко он может пасть?

– Я задала серьезный вопрос, мистер Барроу, – запальчиво проговорила она. – И ожидаю серьезного ответа. Вы за или против предоставления женщинам права голоса?

– Женщинам вообще? Всем женщинам?

– Конечно, всем женщинам! Не увиливайте, сэр!

– Значит, вы спрашиваете, поддержал бы я, если бы право голоса предоставили... ну, скажем... Перли Куинн? – Он указал в конец толпы, на сильно накрашенную пожилую особу в наряде из полинявшего атласа и перьев. Услышав свое имя, та взвизгнула от восторга, продемонстрировав дырки от выпавших зубов, и принялась размахивать изрядно облысевшим боа, тыча им в смеющиеся лица вокруг.

Беатрис разозлилась. Он нарушал их соглашение, и как раз в присутствии Сьюзан, Элизабет и остальных членов комитета!

– А вон тот яркий представитель мужского населения Америки, что стоит рядом, – он имеет право голоса? – Беатрис указала на седого старичка возле боевой мисс Куинн.

– А как же! – заявил дедок, горделиво выпятив грудь. – Я вообще голосовал целых девять раз на последних выборах!

Раздался еще один взрыв хохота, сопровождавшийся негодующими замечаниями со стороны суфражисток.

– Значит, и Перли Куинн заслуживает такого права! – громко произнесла Беатрис, когда шум стих. – Что вы на это скажете, мисс Куинн? Вы заслуживаете право голоса?

– А как же! – вслед за своим приятелем повторила Перли. – Я бы голосовала за Коннора Барроу. – Она повернулась к старичку. – Десять раз!

На этот раз, когда смех прекратился, в наступление пошел Коннор:

– И что же дамы будут делать со своим правом, миссис фон Фюрстенберг? Что они могут сделать такого, чего мужчины еще не сделали за них?

– Прежде всего, – Беатрис уперла руки в бока, испепеляя его взглядом, – они могут выбрать честных политиков и представителей, которые умеют держать данное ими слово!

По толпе пронесся ропот. Беатрис долго не сводила с Коннора горящего взгляда, решая, стоит ли прямо сейчас обнародовать его обещание поддержать суфражисток.

– Не могу себе представить мужчину, который не сдержал бы данное вам слово, миссис фон Фюрстенберг. Вы, похоже, очень решительная женщина.

Она почувствовала дрожь, пробежавшую по спине. Праведное негодование, не иначе.

– Вы по крайней мере восприимчивы, мистер Барроу, – ответила она. – Я действительно решительная. Так вы поддерживаете суфражистское движение или нет?

– Я мог бы... если бы меня убедили, что женщины воспользуются своим правом голоса лучше, чем за них это сделали мужчины. – Коннор оглядел ее с улыбкой, которая становилась все шире. – Как насчет этого, миссис фон Фюрстенберг? Сможете вы убедить меня?

Прерывистый мужской смех донесся из конца зала, и вновь установилась долгожданная тишина.

– Прекрасно! – Щеки Беатрис пылали. – Если вы хотите узнать, что получат женщины с приобретением права голоса, я приглашаю вас сопровождать меня во время посещения пансиона «Вудхалл», чтобы ознакомиться с жизнью женщин вашего района.

Из задних рядов донеслись улюлюканье и крики «Раздобудь себе мужика!» и «Ступай домой и приготовь мне обед, женщина!». Коннор поднял руки, призывая к тишине, но позднее время и продолжительность собрания уже сказывались на толпе. Ему пришлось кричать, чтобы быть услышанным:

– Я всегда рад ознакомиться с жизнью людей, которым намереваюсь служить. Принимаю ваш вызов, миссис фон Фюрстенберг. Предполагаю, что это касается и моего оппонента, мистера Незертона.

Кандидат от реформистов, казалось, был удивлен, что вспомнили о его присутствии.

– Ну конечно же, я приду, – быстро согласился он. – Реформы, которых мы добиваемся, затрагивают вопрос о правильном представительстве. Один человек, – он поднял палец, – один голос!

– Слышишь, сестренка? – послышались голоса с дальнего конца зала. – Один человек! Нечего бабам голосовать! Отправляйтесь по домам, к плите и детишкам, – там ваше место!

Даже священник, требовавший всеобщей трезвости, повернулся к суфражисткам и обвиняюще грозил им пальцем.

Дрожа от гнева, Беатрис едва замечала, что Лейси и Франни решили взять все в свои руки, подхватили ее сумочку и потащили подругу по рядам к ближайшему выходу. Это отняло у них некоторое время, но им удалось протиснуться через забитый проход, протолкаться мимо грубиянов в задних рядах и выйти наружу. Холодный ночной воздух отрезвил Беатрис. Она остановилась на тротуаре, поправила сбившуюся шляпку и собралась с силам, чтобы выслушать порицание, которое ей, конечно же, выскажут члены комитета. Но Сьюзан Энтони, вышедшая из зала, только взяла ее за руку и обнадеживающе пожала.

– Вот чего стоят все обещания политиков, – с тусклой улыбкой сказала Сьюзан. – Старая история, моя дорогая. Не переживай по этому поводу. Видела, с кем он прибыл? Сам Ричард Крокер пожаловал, со стаей своих помощников и порученцев. Барроу – верный пес «Таммани Холла». – Она печально покачала головой. – Он никогда не будет другом для женщин.

Беатрис вздрагивала, пока Кэрри Кэтт, Элизабет Кэди Стэнтон и Белва Вандербильт пожимали ей руку или прикладывались щекой к ее щеке, перед тем как направиться к своим экипажам и каретам. Но неожиданное понимание и успокаивающие слова со стороны подруг только больнее уязвляли ее самолюбие.