Благожелательно кивая и вежливо улыбаясь собеседнику, я честно дождался, когда он замолкнет, после чего задал вопрос:

– А вас за что разжаловали?

Тот в удивлении поднял брови:

– Простите?

– Хм… Видите ли, в чем дело. Ваш шикарный рассказ, он ведь непроверяем. Все, кто могут его подтвердить, остались либо вообще за пределами России, либо на оккупированных территориях. Это не страшно. Сейчас много таких. Но в вашем случае есть одна нестыковка. В то время, когда вы, по вашим же словам, лежали в госпитале под Киевом, вас видели в Петрограде. В звании капитана и в обществе прекрасной дамы.

Брагин только что не подпрыгнул в раздражении:

– Глупости! Говорю же вам, что в сентябре семнадцатого я был в госпитале! И звания капитана никогда не носил! А тот, кто утверждает, что видел меня в Питере, просто ошибается! И вообще, кто это сказал? Покажите мне его, и тогда, возможно, все разъяснится.

Я пожал плечами:

– Какой смысл? Чтобы вы здесь спор начали? Один будет говорить одно, а второй утверждать другое… В принципе, мне и так все уже ясно. Просто вы несколько взволновались и бесконтрольно сентябрь упомянули. Заметьте, не август, не октябрь, а именно сентябрь. То есть как раз то время, о котором говорил мой человек. Этого вполне достаточно, чтобы сделать соответствующие выводы.

Увидев, что оппонент словно невзначай сунул левую руку в карман, добавил:

– И вы зря наган тискаете. Даже если при извлечении большой палец на курок положить, то он все равно мушкой цепляется. То есть рывком не вытащить. А через карман галифе стрелять не получится. Ствол просто не поднимется на нужный уровень. Да и вообще – Мага, прими оружие у гражданина. А то этот тип с переполоха хозяйство себе отстрелит.

– Сычас…

Брагин, услыхав за спиной хриплый голос, дернулся от неожиданности, а я лишь головой покачал. Неужели этот «капитан-поручик» думал, что его, кроме меня, никто не контролирует? И что красный командир вот так вот в ночную степь с ним в одиночку для острого разговора поперся? Зря он так думал. Я собеседника не опасался, но правила надо соблюдать. Поэтому, после того, как револьвер был передан вновь отступившему в темноту Магомеду, так же спокойно продолжил:

– Мне вот только непонятно, чего вы к нам вообще прицепились? Шпион, затевающий что-то против моего батальона? Нет. Никакой шпион не мог знать, что мы зайдем в Володаев. Абстрактный шпион, желающий легализоваться в Красной Армии? Возможно. Но проще было в каком-нибудь крупном городе записаться военспецом. Да и с более подходящей легендой. Поэтому странно все как-то…

Брагин продолжал мрачно смотреть на меня, а я в последний раз попытался достучаться до человека:

– Ну ты хоть пукни, колобок. А то молчишь, словно засватанный. Я тут голову ломаю, соображая, зачем ты себя в звании понизил, а от тебя помощи никакой…

Офицер мрачно хмыкнул:

– Чего говорить-то? Я уже все сказал, только мне не поверили.

Не поверил, это точно. Но не стану же я сейчас говорить про подарок Сатихаарли? Теперь я понимаю слова Седого, что этого не объяснить. Действительно, не объяснить. Просто появлялась уверенность, что человек врет. Почему? Черт его знает. Чую и все. Хотя, честно говоря, в данном случае и без того подарка можно было обойтись, так как оговорки насчет сентября вполне хватало. И что дальше? Даже не знаю. Вот есть человек, который что-то скрывает. Мало ли какие у него причины? Главное, что гнили в нем не ощущаю. Поэтому, вздохнув, подытожил:

– Ну и хрен с тобой, золотая рыбка. За то, что намедни ребятам в бою помог, благодарность тебе от лица советской власти. Но из-за того, что правду говорить не хочешь… Хм, шинелка твоя с вещмешком, насколько я понял, возле костра осталась? Забирай вещи и топай обратно в… Да куда хочешь туда и иди. Только не вместе с нами. И в армию больше не суйся. Ты ведь у нас инвалид империалистической войны? Вот и осваивай гражданские профессии. Ну всё – чао, Буратино. – И обращаясь к Чендиеву, добавил: – Мага, верни ствол гражданину. Он нас покидает, а в степи сейчас опасно. Кого только ни водится…

Абрек невозмутимо уточнил:

– Сы патронамы?

– Угу. Нафиг эта железяка без патронов нужна?

Брагин, получив оружие, на ощупь проверил барабан и, сунув наган за ремень, удивленно уточнил:

– То есть вы, даже не доверяя, меня просто отпускаете? И в ЧК не сдадите?

Я фыркнул:

– Ну, сложно отпускать мы не умеем. А что касается ЧК, так вроде как и не за что. Поэтому идите, Брагин, или как вас там на самом деле. Идите и не грешите.

Тот, пожав плечами, направился к костру новобранцев, а мы, какое-то время поглядев ему вслед, пошли к себе.

Минут черед десять появился отделенный командир, который рулил новоприбывшими, с уточнением – действительно ли Брагин был отчислен из батальона? Получив подтверждение, убыл. Но на этом история ни фига не закончилась. Потому что еще через час нарисовался «капитан-поручик». Мы с комиссаром при свете керосинки в это время разбирались с амбарной книгой, в которую были внесены трофеи. Поэтому, мельком глянув на подошедшего, приказал:

– Минут через сорок подойди. Сейчас мы заняты.

Брагин, не настаивая, козырнув изуродованной ладонью, исполнил отточенный поворот «кругом» и удалился.

А когда через назначенное время возник снова, я спросил:

– Ну и чего ты бегал туда-сюда? Отделенный тебе ведь даже сухпай на дорогу дал. Так чего вернулся?

Офицер вытянулся:

– Гос… товарищ Чур. Прошу меня извинить за дезинформацию о себе. Я действительно не поручик, а капитан Брагин Максим Федорович. Но я готов все объяснить.

Комиссар поощрительно кивнул:

– Объясняй.

Парень, на секунду замявшись, дополнил:

– Дело в том, что я не пехотный офицер, а служу… служил в Особой канцелярии при штабе Русской императорской армии…

Лапин удивился:

– Это что за зверь? Что-то из корпуса жандармов?

Но я, заинтересованно привставая с лежащего на земле седла, пояснил:

– Нет. Это военная разведка. Штучный товар… И что дальше?

А дальше капитан пояснил, что к чему. К началу войны он работал, так скажем, «на земле». Но после ранения, в пятнадцатом году, был переведен на более спокойную должность. А в начале семнадцатого его отправили во Францию. Официально (для союзников) – офицером для особых поручений при экспедиционном корпусе Русской армии во Франции и Греции. Ну а реально… реально и так понятно, чем занимается разведка. Еще Брагин, помимо отчетов от командования корпусом, через посольство, слал свои отчеты в Особую канцелярию. В том числе и о том, насколько безжалостно французское командование использует русские войска, бросая их на самые тяжелые участки фронта[12].