Заскрипели ступени, прогибались под ногами — эти сомнительные поверхности были не с очень твердым покрытием. Со звонким треском переломилась доска, провалилась пятка, и молодой сержант завизжал от боли, когда ее зажало в узком коробе. К черту конспирацию! Полицейские взлетали на крыльцо, кто-то пнул по двери тяжелым ботинком, но дверь была не заперта — распахнулась, издав душераздирающий скрип. Трое работников вломились в дом, растеклись по тесным помещениям, которых здесь было очень немного: скромная горница, спаленка с одной кроватью, еще одна комната непонятного назначения, забитая «резервным» хозяйственным хламом. Похоже, старика в доме не было — какого черта? Вышел в туалет? На летнюю кухню? В горнице горел свет, значит, он где-то рядом. Обескураженные полицейские перерывали дом. Старик мог спрятаться, услышав грохот на крыльце. Один возился под кроватью в спаленке — там было много разных вещей, темная ниша, а фонарик очень кстати сломался. Другой воевал с досками и тазиками в комнате непонятного назначения. Долговязый старший сержант, набычившись, озирал горницу, в которой горела экономная лампочка. Спрятаться здесь было негде. Окна закрыты. Разве что в шкафу… Он подлетел к старинному «славянскому» шкафу, пережившему нескольких владельцев, распахнул дверцу, приготовив на всякий случай дубинку. Отступил, разочарованный. Богатством гардероба нынешний хозяин похвастаться не мог. Он споткнулся обо что-то, глянул под ноги. Сбился половик — старший сержант откинул его носком ноги. Он споткнулся о крышку подпола, которую криво положили в створ! Ехидная ухмылка перекосила физиономию стража порядка. Теперь понятно, куда мы так шустро подевались… Воображения у «полисмена» хватало, а вот IQ определенно исчислялся одной цифрой. Он предпочел не задумываться, как можно спрятаться в подвале, закрыться за собой, а потом постелить половик. Он сел на корточки, сдвинул крышку, решив не звать товарищей — сам поймает этого старца. Он не слышал, как над головой сдвинулась аналогичная крышка — но уже на потолке, объявились две ноги и стали медленно спускаться. Чердак в этом доме был крохотный, но был. Приставную лестницу заблаговременно удалили. Сержант различил вверху многозначительное покашливание — и подпрыгнул, одновременно задирая голову. Собственно, это от него и требовалось. Две ноги обхватили его за горло, сжали стальной удавкой. Физиономия копа посинела, глаза налились кровью. Он брыкнулся пару раз, испустил что-то свистяще-шипящее и обмяк. Шума избежать не удалось. Грузное тело свалилось на пол. За ним скользнуло гибкое тело, приземлилось почти бесшумно.

— Ванька, ты чего тут гремишь, ремонт затеял? — выбрался из спальни коллега. Но гуттаперчевое тело злоумышленника уже метнулось к выключателю, погас свет.

— Э, блин, ты чё тут? — И растерянного копа вдруг схватили за рукав, выбросили на середину помещения, и завертелась веселая карусель! Впрочем, недолгая: рубящий удар ладони, и ошеломленный служитель закона испытал потрясающую боль, когда с хрустом переломилась ключица! Он отлетел в сторону, чтобы не мешался. А из комнаты с хозяйским хламом, издавая встревоженный крик, уже ломился с фонарем третий. Неодолимая сила отобрала у него металлический фонарь и треснула им же по лбу. Раскололась лобная кость — и лишь резиновая оплетка спасла несчастного от летального исхода. Он хрипел, фонтаном брызгала кровь, и уже куда-то летел, вращаясь, сшибая стулья, стол, прочую неказистую мебель…

Шум услышали с улицы. Копы, стоящие снаружи, уже сообразили, что происходит что-то незапланированное. Старикан сподобился оказать сопротивление? В его-то возрасте? Топали подошвы, обитые стальными пластинами. Двое ворвались в дом, пробились через сени, учиняя немыслимый грохот, и ворвались в горницу. Вспыхнул свет — сражаться в темноте с превосходящими силами противника становилось неудобно. Двое перелетели через порожек, замерли в недоумении. Беспорядок, мебель разбросана, черный провал подпола, тела их коллег в «соблазнительных» позах… И снова заработала безжалостная мясорубка. Навалилось что-то сбоку, врезало по почкам полицейской дубинкой. Младший сержант с густыми бровями охнул, согнулся вопросительным знаком. А его напарник уже кувыркался к разверзшейся дыре в подполье. Промахнуться он не мог — именно туда его и направляли, ухнул в эту дыру, зацепился за края, истошно визжал. Злоумышленник был уже над ним, коп узрел над собой суровый каменный лик, пятку, летящую в глаза… Его буквально утрамбовывали в люк, ломались кости, кровь хлестала рекой… А злоумышленник уже летел к младшему сержанту, крайне медленно выходящему из «пике». Схватил его за грудки, встряхнул, провел подсечку и швырнул мордой о стену…

В дом ломились другие, но преступник решил не искушать судьбу. Достаточно для первого раза. Он распахнул окно, воспользовавшись смазанным шпингалетом. Упругое тело перекатилось через подоконник и выпало на улицу с задней стороны дома. Шарахнулась личность в погонах, стерегущая окно. Удары сыпались как из рога изобилия — по лицу, по корпусу… Он отступал, подломились ноги — последний удар четко в переносицу отправил копа в нокаут. А из-за угла летел еще один, рвал затвор короткого автомата, заполошно вертел головой. Злоумышленник сидел на корточках рядом с поверженным телом, нащупал кирпич, врытый в землю ребром — целая вереница ему подобных отгораживала садик от дорожки вдоль дома. Он расшатал его, вытащил, резко замахнулся…

Страж правопорядка увидел звезды — и не только в небе. Кирпич вонзился в голову, нанося увечья, несовместимые с дальнейшим прохождением службы. Коп упал на колени, что-то хрюкнул и завалился в кустарник. «Как дыней по хлебальнику», — подумал злоумышленник и рванулся с низкого старта к ограде. Он перелетел через штакетник, красиво приземлился и припустил по узкому переулку к опушке, которая была неподалеку. За спиной гремели выстрелы, будоража сонный поселок, метались люди — их осталось слишком мало, чтобы наладить погоню. А злоумышленник вырвался из населенного пункта, прыгал по кочкам, приближаясь к лесу. Ориентир — трехрукая береза, расщепленная молнией. Он вбежал в лес по заранее отмеченной тропке, перепрыгнул через гору бурелома и спустя минуту уже съезжал по склону лощины, балансируя руками. Сто метров на запад по рыхлой пади, изобилующей клыкастыми корнями, рухнул в пушистый вереск, плетущийся по склону, перевел дыхание. Неплохой забег. Из-под обрыва кто-то выбрался, пристроился рядом, стал его ощупывать.

— Все в порядке, отец, — прохрипел Алексей, избавляясь от излишков скопившейся слюны. И мстительно усмехнулся. — Семь покалеченных копов — ощутимый удар по закону и порядку в отдельно взятом районе… Сделал всё, как ты просил — все живы.

— Господи, сынок, как тебе удалось — против такой-то армии? — Дмитрий Иванович волновался, он тяжело дышал, усмиряя сердцебиение.

— Работала «система видеонаблюдения», батя, — засмеялся Корчагин. — Это не полицейские — это какие-то пробковые деревья. Ничего, в следующий раз будут умнее.

— Теперь ты их точно разозлил…

— Не спорю, батя. Империя зла. Теперь она конкретно зла…

Они смеялись — сначала робко, потом громче, хлопали друг друга по плечам. Отец издал протяжный вздох, опустился на колени.

— Это славно, Алексей, — резюмировал он, — что ты снова всыпал этим нелюдям. И что у нас дальше? — крякнул Дмитрий Иванович, исполняясь боевого духа. — Чем мы еще готовы удивить противника?