законов, которые дозволяли бы выпускать из тюрьмы пересыльных арестантов, прокурор ответил, что «если закон чего не запрещает, то, значит, дозволяет».

Во время следствия стало известно, что Жемчужников также сердечно относился и к другим политическим преступникам, прибывшим в Тобольск вслед за Михайловым, в частности, к В. А. Обручеву.

Десятого января 1863 года Сколков представил императору рапорт о результатах следствия. В нем он писал о том, что поводом к «послаблению» Михайлову было мнение губернатора Виноградского и прокурора Жемчужникова, что преступники дворянского происхождения за первое совершенное преступление наложению оков не подвергаются. Написал он подробно и о том, что Михайлова принимали у себя дома прокурор Жемчужников, председатель губернского суда Андронников и другие высокопоставленные чиновники. Рассерженный император распорядился отдать под суд прокурора Жемчужникова и других должностных лиц Тобольской губернии. Против фамилии «Жемчужников» Александр II начертал: «Хорош прокурор!»

1984

«Покуситься на жизнь государя»

Четвертого апреля 1866 года в Петербурге произошло событие, всколыхнувшее всю Россию. В самом центре столицы, у решетки Летнего сада, неизвестный молодой человек, стоявший в толпе, стрелял в императора Александра II. В самый последний момент, находившийся рядом с ним крестьянин Комиссаров толкнул покушавшегося под локоть, и пуля пролетела мимо «августейшего монарха», не причинив ему вреда. Стрелявшего немедленно схватили. Пришедший в себя император даже спросил его, кто он и за что покушается «на его дни». Молодой человек сказал, что он русский, а стрелял из-за того, что «царь, обещав вольность крестьянам, обманул их». Террориста доставили в Третье отделение, где подвергли интенсивному допросу. Вскоре выяснилось, что покушался на императора двадцатипятилетний студент Московского университета Дмитрий Владимирович Каракозов, происходивший из мелкопоместных дворян Саратовской губернии. Было установлено также, что он принадлежал к московскому ишутинскому кружку, входил в состав так называемой «Политической организации» и был членом общества «Ад». Все члены этих организаций были оппозиционно, даже враждебно настроены в отношении царского правительства. После допроса Каракозова дело о нем передали в Следственную комиссию П. П. Ланского. Комиссия приступила к расследованию, однако уже через несколько дней Александр II, обеспокоенный ее пассивностью, сместил Ланского с поста председателя, заменив его М. Н. Муравьёвым, имевшим прозвище «вешатель» за жестокое подавление национально-освободительного движения в Литве. По предложению Муравьёва обновили и членов комиссии. В нее вошли столичный обер-полицмейстер Ф. Ф. Трепов, подполковник П. А. Черевин, капитан лейб-гвардии Семеновского полка А. Н. Никифораки, жандармский подполковник А. М. Лосев, генерал-адъютант Шварц и некоторые другие. К комиссии прикрепили еще пятерых гвардейских офицеров, которые также считались ее членами. Муравьёв предложил образовать особую комиссию и в Москве, под председательством генерал-губернатора, с целью «обнаружения обществ, кружков и лиц, имеющих связь с пропагандистами».

Деятельность комиссии сразу же приняла широкий размах. Только в течение апреля 1866 года было произведено 450 обысков и привлечено «к следствию» около 1200 человек. Аресту подвергались все подозрительные лица: члены студенческих и просветительских кружков, учащиеся воскресных школ, а также вообще все «сомнительные» и «неблагонадежные» лица. Член комиссии Черевин впоследствии вспоминал: «Число арестованных ежедневно увеличивалось, и не было физической возможности с успехом продолжать расспросы, несмотря на то, что мы безвыездно пребывали с 10 ч. утра до 3–4 ч. ночи в Третьем отделении… Комиссия занималась до 2–3 ч. ночи, после чего по заведенному порядку мы отправлялись на обыски и аресты, так как Муравьёв не доверял, и совершенно справедливо, полиции. Возвращались мы около 5–7 ч. утра, а в 10 ч. собиралась уже комиссия».

В своей работе комиссия соблюдала исключительную секретность. Результаты ее деятельности были собраны в 8 томах дела и 9 томах приложений (всего около 6 тысяч листов).

«21 июня 1866 года, когда следствие еще продолжалось, на особом совещании, проходившем под председательством князя П. П. Гагарина и генерал-прокурора Д. Н. Замятнина (одновременно был министром юстиции. — Авт.), обсуждался вопрос о порядке производства суда над Каракозовым и другими причастными к делу лицами. Хотя следствие производилось не по Судебным уставам 20 ноября 1864 года, министр юстиции Замятнин и князь Гагарин мотивированно настаивали на проведении суда по новому Уставу уголовного судопроизводства. Александр II на докладе начертал: «Исполнить по мнению кн. Гагарина и министра юстиции, но с тем, чтобы председательство в Верховном уголовном суде было возложено на вице-председателя Государственного совета». А таковым был сам князь Гагарин.

Двадцать восьмого июня был дан указ Правительствующему сенату об учреждении, на основании статьи 1062-й Устава уголовного судопроизводства, Верховного уголовного суда под председательством князя П. П. Гагарина. Членами суда стали принц П. Г. Ольденбургский, действительные тайные советники В. Н. Панин, А. Д. Бушницкий и М. М. Корниолин-Пинский и адмирал Н. Ф. Метлин. Обязанности прокурора исполнял генерал-прокурор Д. Н. Замятнин. Секретарем был назначен Я. Г. Есипович.

Заседания суда по требованию императора проходили в Петропавловской крепости, в квартире коменданта, там же, где судили ранее петрашевцев.

Председательствующий на суде князь Гагарин внес предложение о том, чтобы дело самого Каракозова и ближайших его «сообщников» суд начал рассматривать в первую очередь, не ожидая окончания следствия по всему делу. К этому времени Замятнин сумел представить обвинительные акты только в отношении 11 человек. Следствие против остальных соучастников (24 человека) еще продолжалось. Со своей стороны, Муравьёв категорически возражал против этого, считая, что надо, не мешкая, судить всех одновременно. Его позицию разделял и Александр II. Однако Гагарин проявил твердость, прямо заявив Муравьёву, что он не считает возможным беспокоить императора по вопросам, которые относятся исключительно к компетенции Верховного уголовного суда.

Десятого августа 1866 года состоялось первое распорядительное заседание суда, на котором решено было слушать дело при закрытых для публики дверях. После этого каждому из 11 подсудимых были вручены обвинительные акты, подписанные Д. Н. Замятниным.

В обвинительном акте в отношении Каракозова отмечалось, что он при образовании общества «Организация» вступил в число ее членов, а когда в среде этого общества составился особый кружок под названием «Ад», Каракозов стал и его членом. Он постоянно поддерживал в своих товарищах мысль о необходимости цареубийства и сам вызывался совершить это преступление. В середине Великого поста 1866 года Каракозов приехал в Петербург, где вел бродяжническую жизнь под именем московского мещанина Дмитрия Алексеевича Владимирова. Для сближения с рабочими и привлечения их к участию в задуманном им перевороте он разбрасывал прокламации. Двое из членов общества «Ад», Ермолов и Странден, узнав, что Каракозов в Петербурге, отправились туда за ним, опасаясь со стороны его какой-либо решительной меры. Отыскав Каракозова, они узнали о намерении его совершить цареубийство и взяли с него обещание, что он этого не сделает. На Страстной неделе Каракозов возвратился