понимания их содержание предиката не составляющее никакой части содержания субъекта необходимо должно быть к нему присоединено: предложение «три угла треугольника, вместе взятые, равны двум прямым» есть предложение синтетическое, потому что понятие субъекта(три угла треугольника) не содержит в себе понятия предиката(равенство двум прямым). Таким образом, чтобы мыслить нечто в понятии, нужно понимать его отношение к чему-то другому, поскольку без такого отношения понятие пусто. В самом деле, понятие «тело» можно знать, как нечто ограниченное и протяженное в пространстве в качестве единицы по качеству отличной от другого и причинно относящегося к чему-то. Так же как апельсин не может быть понят безотносительно и безусловно, поскольку если бы весь мир был апельсином, первоначальное его значение было бы утрачено, его нельзя было бы сравнить с чем-то другим что не апельсин, чтобы понять его как нечто имеющее качество, количество и отношение к другому. Невозможно понять значение понятия «печень» если не знать всего организма, отношение её к нему и в нём каждого органа к каждому, в противном случае содержание данного понятия было бы пустым. Плюс ко всему, если мы изучаем одну часть реальности систематично, то расширяем своё познание о ней поиском отношений её к окружающему миру, чем также необходимо расширяем и знание о остальных вещах мира, ведь одно должно необходимо относиться к другому, чтобы быть познанным. Таким образом поскольку всякое понятие синтетическое, то не существует аналитических понятий. Тем не менее я ничего не имею против методологии анализа, и тем не менее анализ невозможен без опыта.

***

Сейчас будет дано опровержение тех понятий, которые считают данными прежде всякого опыта и притом всегда полагают в них смысл, который никогда не стал бы понятен, если бы не подтверждался опытом. Всё что считают данным до опыта, без опыта бы смысла не имело, следовательно, ничего не дано до опыта, если всё должно обосновываться им. Если материя, как мы говорим может быть дана до всякого опыта, суждение наше здесь синтетическое и основано на опыте, и тем не менее опыт говорит, что материя дана была и до него.

Понять нечто вообще можно только если оно соответствует логической форме. Последнее к чему логика применяется, это ощущения, следовательно, чувственность дана безусловно ведь она есть материя. Если чувственность суть нечто безусловное, значит оно предпосылает опыт a priori, все положения которого можно понять только синтетически, потому что всякое внутри её уже всегда суть нечто обусловленное. Таким образом чувственный опыт здесь играет роль всего сущего как бытие или субъект, однако, когда опыт достигает самопознания и находит причину существования себя как чувственности в материальном мире как физическую вещь, то заключает, что чувственное существование на деле лишь материальное существование и сам суть лишь материальные процесс, а не всё бытие. Подробнее взглянув на аналитические априорные понятия становится ясно, на деле они также были ранее синтезированы, ибо рассудок может понять только то, что ранее в себе уже связал. Естественно связывание происходит последовательно, а значит одно должно быть дано до другого, чему оно служит причиной – синтез. Поскольку нечто одно дано до другого, и понятие можно иметь только о связанном, то ничего априорного не может существовать в субъекте, однако это не значит, что существование материальных законов не может быть априорным. Таким образом получается, что никаких аналитических априорных понятий не бывает, раз всё должно быть синтетическим.

Опыт чувственности описывает чувственность как акциденцию корреляций взаимодействия тела с вещами, существующими самими по себе материально. Сказать поэтому что вещи в чувственном опыте причиняющие чувственность на самом деле только лишь ощущения было бы ложно, поскольку понятие о таких вещах прежде всего берется из этого же опыта. Таким образом чувственный опыт показывает существование материального мира, а всякая вещь начинает иметь смысл лишь тогда, когда может быть подтверждена таким миром. Если абстрагироваться от мира вещей и перейти к миру чувств, должны остаться только логические категории, но это невозможно, т.к. нельзя было бы к примеру, понять категорию причинности, ведь она становится ясна только в применении к материи. До материи категории бесполезны и не несут никакого смысла, а, следовательно, не могут быть даны.

Допуская существование логических категорий до опыта так же как чувственности, они стало быть должны быть даны в некотором созерцании, и мы не должны нуждаться ни в каком пояснении опытом чтобы их понять. Но это невозможно, потому что логические категории по существу своему суть лишь формальные правила построения мыслей, соответствующих материальной действительности, и, будучи правилами, они как все прочие были выведены путем нахождения закономерности мысли, так же, как в физическом мире находят механические закономерности. Мышление вообще, безразлично к вещам, изучает наука психология. Но поскольку и психология суть эмпирическая наука, то ни мышление, ни его правильные логические формы не даны до опыта, поскольку не было бы предмета мысли, которому она должна была бы соответствовать, чтобы иметь смысл. Допуская существование категорий до материального мира мы, не только лишая их предмета лишаем смысла, но и не можем сделать их объективными, поскольку объективность основывается на логике, которая всецело объективна и основана на материализме.

Безусловная чувственность дающая организованный мир с помощью категорий пытается измерять явления по числу степени и времени как это делает логика с материальными вещами. Но ведь логика то и была придумана для определения материи, а не чувств, и поэтому чувственность, к которой применяется логика абстрагированная от эмпиризма(хотя там рождена), превращает тем самым субъект в субстанцию, которая от того и становится чувственностью, являющейся чем-то внутренним по отношению к внешнему. Этого невозможно избежать, поскольку измерение чувств степенями через категорию качества, через количество и причинность зацикливает мир чувств в маленькую познаваемую субъективно материальную вселенную, где всякое внешнее относительно которой якобы непознаваемо. На деле же очевидно, раз мы придали с помощью категорий всем чувствам без физического эмпиризма все материальные качества, стало быть и все те логические законы, применяемые к физическим объектам в пространстве в настоящей логике, применимы и ко всему тому, что находится снаружи этого субъекта как вещь в себе, разница лишь в том, что те вещи вне субъекта ему не даны, а потому не познаваемы, но на деле действительны так же, как и все чувственные вещи внутри него. Однако раз всякое происходящее в субъекте суть нечто внутреннее, а всякое вне его внешнее и причиняющее действительность субъекта, то логично заключить что всё внешнее действительно и доступно к познанию, раз