Прохор двигает размашисто бедрами, засаживая мне в горло, так глубоко, что я чувствую, как семенные мешочки смачно шлепают мне по подбородку.

Снова и снова, пока его руки жадно мнут мне титьки, рвут ткань бюстгальтера, выкручивают соски, смачно бьют плоть молочных желез.

Сам Прохор при этом тихо, утробно стонет, все больше ускоряя движение бедер, заставляя меня задыхаться от быстрого проникновения и величины члена.

Быстрее, сильнее, глубже.

Моя собственная рука накрывает холмик между ног, и я выгибаюсь, чувствуя как меня пробирает возбуждение и дикое, животное желание быть просто вещью в руках этого властного мужчины.

Прохор вдруг ускоряется на грани возможного, а затем замирает и стреляет мне горячей спермой прямо в рот, наклоняясь ниже, и цепляя зубам ткань в раойне увлажненных половых губ, он просто рвет на мне бриджи по шву.

Боже! Он сумасшедший! И мою разгоряченную киску обдувает свежий порыв воздуха.

Он вытаскивает член, и вдруг пошатываясь отходит в сторону своей дорожной сумки.

Я сглатываю солоноватую жидкость, и смотрю как он достает оттуда длинную небольшую коробку. В ней вибратор, что я видела только в порнофильмах. Белый, длинный с круглой мягкой, вибрирующей головкой.

Он медленно обходит кровать, шлепает меня ладонью, то по груди, то по бедру, вызывая мои вскрики и стоны.

— Ты разрабатывала задницу?

Я покаянно качаю головой, трепеща в ожидании того, что же придумал для меня хозяин. Потому что знаю, любая боль от него будет сопровождаться наслаждением.

Он насухо вставляет в меня палец, разрабатывает анус. Сплевывает туда, потом вдавливает клубничную смазку. Уже двумя пальцами.

— Буду ебать тебя в жопу, а ты будешь кончать, — рассказывает он сценарий дальнейшей игры, и я несмотря на дискомфорт жажду все это прочувствовать.

Я вижу, как от всех этих действий, он уже и сам готов к новому сражению.

Его член довольно легко проскакивает в анус, но я все равно выгибаюсь и кричу от боли. Но и она тут же пропадает, когда мой клитор сотрясает электрическая вибрация, заставляя все нервы завопить в удовольствии.

И пока он с силой таранит мою кишку, пока его член как отбойный молот разрывает мой зад, я кончаю от вибрации уже третий раз, захлебываюсь криками, в которых большую часть места занимает имя Прохор.

Он продолжает долбить меня членом, доводить все чувства до сумасшествия, при этом зажимая вибратор между телами, когда наклоняется и целует меня в губы.

— Я, — толчок, — с ума, — толчок, — схожу от тебя, сучка аппетитная.

Мой четвертый оргазм соединяется с одним и я чувствую как истерзанную дырку смягчает мощный поток новой порции семени.

Ловлю от этого кайф, кричу ему в губы, пока его язык вылизывает мой рот и просто отключаюсь от силы и невозможности самых прекрасных в мире эмоций.

Эта старая карга обещала больше не появляться в загородном доме и офисе, если я возьму на работу одну очень хорошую девочку. Она, видите ли внучка ее подруги и ей срочно нужна подработка.

— Иногда, мне кажется, что у меня благотворительный фонд, — раздраженно бурчу я в трубку и беру ручку. — Говори, я записываю.

Девушка, блондинка роста и телосложения с Олесю, прибывает в дом на следующий день и занимает место няни, что дает мне возможно урвать пару лишних минут с моей рабыней.

Она так боится отлучиться от сына, как будто и не видела документ, освобождающий ее от вины перед компанией и законом.

Но не передо мной. За свои проступки она будет отвечать задницей столько сколько я того захочу.

Именно поэтому после обеда, вырвавшись с работы пораньше я закрываю двери в спальню ограждая остальной дом от любых звуков которые мы будем издавать и толкаю Олесю на пол.

— Раздеться! И раком! Ты, сучка нарвалась на порку своим непослушанием. Попробуй теперь заслужить оргазм!

Олеся, полностью вживаясь в роль, прячет свои похотливые глазки и довольно быстро освобождает возбужденное тело от тонкого домашнего костюма, бюстгальтера и трусов, оставаясь совершенно обнаженной. Прекрасной. Для меня.

— Быстрее, сука, твой хозяин хочет трахать тебя, но ему сначала придется тебя наказать! Кто в этом виноват.

Она что-то блеет.

— Не слышу!

— Я, я виновата. Накажите меня, прошу.

Подходу к оттопыренной заднице, сую пальцы в лоно и замираю оттого как там уже мокро и горячо.

Звеню ремнем, заставляя ее всю напрячься, и делаю пробный замах.

Страх страшнее боли, поэтому она кричит, хотя я и не коснулся белой, ягодичной плоти.

Одной рукой, глажу место, ремнем смачно его шлепаю, наслаждаясь криком и тут же наклоняясь, зализываю рану.

— За то, что ты заставила меня ждать двое суток, неудовлетворенного, получишь пять ударов.

Второй свист и она кричит еще раньше того, как ремень накрывает болезненное место. Зализываю его, кончиком языка «случайно» задевая половые губки.

— Терпи, если хочешь, чтобы я тебе трахнул, как шлюху. Хочешь этого?

— беру за длинный ухоженный хвост и тяну ее на себя.

— Очень, очень хочу.

Не успевает она закончить фразу, как третий шлепок настигает ее вторую половинку задницы. Сразу же четвертый и я снова вылизываю порозовевшее месте.

— Остался последний…

И самый смачный, от которого она визжит, а я готов кончить.

Резким движением спускаю брюки и тут же врываюсь в истекающую смазкой дырку. Натягиваю эту шлюшку на себя, наслаждаясь тем как там внутри туго, как она работает внутренними мышцами и обхватывает меня еще крепче. Заставляет хотеть ее еще большее, еще чаще. И нет спасения от этой зависимости от лживой, порочной суки.

Прижимаю ее трясущееся в первом оргазме тело к себе спиной, пока она захлёбывается в этом крике, сжимаю горло. Продолжаю с отчаянием машинного мотора долбить дырку, охреневая от хлюпающих звуков и того как смачно бьются мои яйца об ее задницу.

Вытаскиваю резко, переворачиваю тело для моего удовольствия и, задирая Олесе ноги выше головы, сгибаю колени и захожу под прямым углом.

— На меня теперь сука смотри, смотри, как мой член таранит твою дырку, смотри, как я тебя наказываю, — грублю, когда она пытается прикрыть глаза и начинаю свое эротическое упражнение, держась руками за бедра, пока ее руки мнут свои дойки.

Просто кайф.

Продолжаю долбить влажное лоно, чувствуя как меня уже штырит, как в глазах темнеет, как мир вокруг меркнет и только напряженное прекрасное лицо Олеси выделяется светлым пятном.

Олеся, конечно баба что надо, хоть и лживая.