В требовании запретить ввоз товаров из Испании до тех пор, пока бои быков не будут обьявлены незаконными, меня поддерживают выдающиеся международные ученые, ведущие специалисты и известные фигуры из мира журналистики и искусства.

(Уж они-то знают. В конце концов, они ведь, кроме того, крупные специалисты по ведению военных действий, жизни китов и ветряным мельницам.)

Igпoratio eleпchi — один из старейших известных нам софизмов, впервые его описал еще Аристотель. Когда кто-либо считает, что доказывает одно, а в итоге доказывает вместо этого нечто другое, говорят, что он совершил ошибку igпoratio eleпchi. Его доводы не просто не относятся к делу — они приводят к совершенно другому заключению.

Возражая против предложения позволить школьникам раньше заканчивать занятия, я хочу еще раз показать, насколько важно школьное образование.

(Доказать ценность образования — еще не значит доказать, что школьникам нельзя позволять раньше заканчивать учебу. Возможно, чтобы увидеть разницу, необходимо было учиться, а не просто ходить в школу.)

Тезис, который при этом оказывается подтвержденным, никак не относится к тезису, изначально доказываемому спорящим, благодаря чему данный софизм иногда называется подменой тезиса. Его ошибочность состоит в предположении, что одно утверждение равняется другому, когда в действительности они относятся к совершенно разным вещам. Доводы, поддерживающие изначальное заключение, убираются из рассуждения, и вместо них предлагаются доводы в пользу чего-либо другого, не относящегося к делу.

Как мог мой клиент заказать это убийство? Я ведь только что без тени сомнения доказал, что его в это время вообще не было в стране.

(Отлично сработано! Однако значит ли это, что он не заказал его перед своим отъездом или не договорился позже по телефону?)

Igпoratio eleпchi действует очень коварно. Сила данного софизма кроется в том, что вывод оказывается действительно доказанным, хотя это и не тот вывод, который предполагался. Если позволить себе сосредоточить все внимание на доказательствах, в итоге можно обнаружить, что их весомость отвлекла вас от нерелевантности заключения.

Являются ли азартные игры достойным занятием? О, поверьте мне, это работа не легче любой другой, а то и потяжелее! На тренировку ежедневно уходят часы, и прибавьте сюда время, которое тратится на саму игру.

(Ну хорошо, это тяжелая работа. Итак, является ли она достойным занятием?)

Краткое, но, как правило, успешное появление igпoratio eleпchi можно наблюдать всякий раз, когда человек, будучи обвиненным в том, что он действительно сделал, с готовностыо начинает отрицать нечто другое. Эта ошибка занимает центральное место во всех случаях, когда пересекаются журналистские и политические круги, здесь ее использование приобрело почти ритуальное значение. Происходит ли дело в студии, под светом мощных прожекторов, на улице, под стаккато фотовспышек, разыгрываемая сцена не меняется: заинтересованные представители прессы торжественно обвиняют великого человека в чем-то одном, а он с неменьшей торжественностью доказывает, что не совершал другого.

— Правда ли, господин министр, что в реальном исчислении вы допустили снижение материального состояния бедноты?

— Что мы действительно сделали, так это увеличили на 3,7 % пособие для женщин с одним ребенком, получающих помощь от государства, и на 3,9 % пособие для вдов с двумя детьми, и оба эти результата значительно превышают все, чего нашим противникам удалось добиться за единственный год их пребывания в должности.

В более расслабленной атмосфере студийного интервью великий человек зачастую позволяет себе, окончательно отбросив всякий стыд, предварять свой ignoratio eleпchi шествием герольдов и трубачей:

— Ну, Джон, на самом деле ведь это все неважно, не правда ли? Что действительно имеет значение, так это то, что мы сделали…

(Вы можете быть уверены: то, что вы услышите дальше, действительно не имеет значения.)

Как легко понять, этот софизм удобно применять для защиты на ближней дистанции. Ваша аудитория будет настолько впечатлена всеми теми вещами, которых вы гарантированно не совершали, что ее внимание может совершенно отвлечься от того, что вы сделали. Чем более трудоемкими и детализированными будут ваши доказательства, тем меньше шансов, что кто-нибудь вспомнит о том, в чем, собственно, состояло обвинение.

Вы также можете прибегать к данному софизму в целях нападения, доказывая с его помощью все что угодно, кроме того, что имеет отношение к делу. Можно рассказать множество интересных вещей об атомной энергии, охоте на животных и рафинированном сахаре, которые абсолютно никак не касаются основного предмета дискуссии на тему: следует ли запрещать другим делать то, что вы не одобряете.

Публичные пробежки должны быть запрещены. Существуют исследавания, доказывающие, что это только увеличивает опасность для здоравья граждлан, вместо того чтобы уменьшать ее.

(Даже если это правда, может ли это служить доводом в пользу запрещения публичных пробежек? Похоже на то, что вредоносному воздействию в данном случае подверглось не здоровье совершающих пробежки, а совесть оратора.)

Этот софизм состоит в приведении в качестве возражения на какое-либо утверждение довода, что утверждающий сам виновен в том, о чем говорит. При этом меняется предмет разговора: вместо сделанного утверждения начинает обсуждаться обвинение против того, кто его высказал. («Вы обвиняете меня в том, что я злоупотребляю своим положением, но это ваша служебная машина постоянно маячит, припаркованная возле ограды местного ипподрома!»)

В несколько более·завуалированном виде софизм tи quоque может быть использован для снятия обвинения путем дискредитации обвиняющего.

А теперь о том, что касается обвинения миссис Грин, будто бы я намеренно ввел нашу компанию в заблуждение относительно моих личных интересов в данной фирме. Позвольте вам напомнить, что это обвинение исходит из уст той самой миссис Грин, которая хранила полное молчание когда ее зять наживался на нашем решении насчет земельных излишков. Согласитесь, едва ли это тот человек, который имеет право выдвигать подобные обвинения.

(Подозреваю, что он добился своего.)

Софизм tи quoque возникает из-за того, что говорящий не делает никаких попыток разобраться с обсуждаемым предметом, вводя вместо этого новый предмет, а именно личное дело одного из участников обсуждения. Истинность или ложность утверждения не имеет никакого отношения к прошлому того человека, который его выдвигает. Свидетельства за или против суждения нисколько не изменяются благодаря тому, что становятся известны детали предыдущей деятельности говорящего.