учила нас с Катей, я была знакома. Я видела, как мама мучается и от Юли, маминой сестры, поступило предложение отправить маму в Иркутск на обследование. С врачом, чью фамилию я запомню на всю жизнь, у нас состоялся такой диалог:

– Здравствуйте. Меня беспокоят постоянные головные боли у моей мамы, мне хотелось бы попросить Вас, дать нам направление в Иркутск, чтобы мы могли её обследовать.

– Что? Да вы вместо того, что бы приходить и вставать в позу, лучше бы маме своей, сиделку наняли! В Иркутск они собрались! Кому Вы там нужны? Молодые ездят и не лечатся, а Вас там прямо ждут, конечно!

– Какую сиделку? Я каждую ночь ночую в больнице, а днем у Вас есть медицинский персонал! Если они не могут нормально памперс одеть, может мне их научить? И что значит, кому она там нужна? Мне нужна! Моей маме тридцать восемь лет, и она что, старая и больше жить не должна?

– Нет, я не это имел ввиду. Я хотел сказать, что Вашей маме ещё повезло, что после второго инсульта она осталась жива.

Дальше он продолжил говорить мне о статистике выживания после первого инсульта и второго, но я уже не хотела его слушать.

– Назначьте моей маме хорошее обезболивающее, чтобы она перестала мучиться. И знаете, я видела людей, которые пережили два инсульта, но у них не было таких головных болей.

Полгода мама пролежала в больнице, и ей становилось только хуже. Отчим начал заниматься документами с пенсионным фондом по оформлению проезда для мамы в город Иркутск. В то утро, я зашла к маме с шоколадкой, и её образ до сих пор застыл в моей памяти. Еле передвигаясь, мама открыла мне двери, и столько радости было в её голубых глазах. Взгляд маленького ребенка я увидела тогда, полный надежды, на что-то лучшее. Её нижняя губа сильно припухла, а внизу был виден синяк. Мне было страшно спросить, что случилось, и я решила отложить этот вопрос, продолжая радоваться нашей встречи. Таблетки, которые принимала тогда мама, нарушали её сознание, но избавляли от головной боли. Настя на то время переехала жить к отцу и её совсем не смущали его запои, она была свободным ребенком, но слишком разбалованным, что не изменило её и с годами. Мы открыли с мамой шоколадку и попили чай, дома было не прибрано и не пахло жареными семечками или вкусным ужином, всё было не так, как раньше, но я так надеялась на то, что мама поправится и всё будет снова, как и прежде.

– Сеня с билетами договорился, в июне я полечу к Юле.

– Это же здорово! Мам, я так рада! Вот увидишь, там и врачи лучше, они быстро тебя на ноги поставят.

Мама улыбнулась.

– Мам, что у тебя с губой?

– Ночью был приступ, прокусила нечаянно.

Как же она мучилась, думала я. Эти приступы стали случаться чаще и чаще, сколько раз отчим спасал маму, разжимая её зубы ложкой. Сколько же мама натерпелась с этими приступами, мне даже представить сложно и совсем не хочется представлять. Была одна надежда на то, что маму поставят на ноги в Иркутске.

– Мам, а я влюбилась, кажется.

Пытаясь разбавить атмосферу, ляпнула я.

– Знаешь, он такой красивый брюнет с зелеными глазами, а ещё он такой высокий. Я думаю и говорю о нём, а у самой всё внутри трясется.

– Главное, что бы хорошим был, с лица воду не пить.

– Мне кажется он не просто хороший, он самый лучший.

– Поживем, увидим.

В июне мама улетела в Иркутск, там её встретила Юля, и они начали проходить обследование. Мы были с друзьями на природе, когда мне позвонила Катюша.

– Привет. Ира, у мамы обнаружили опухоль головного мозга.

Я не могла поверить в эти слова, и ощущение, что это уже было в моей жизни. Я уже слышала эти слова, но как? Как такое может быть?

– И что теперь? Маму положат на операцию?

– Да, Юля уже договорилась. Ты не переживай, всё будет хорошо, мне же сделали операцию, и я теперь себя отлично чувствую.

– Будем молиться, что бы всё прошло хорошо.

Найдя поддержку в молодом человеке, в которого я влюбилась спустя год после расставания с Сашей, я ушла в него с головой. Мы ночами сидели и разговаривали обо всём, он оставался у меня и ночевал на полу со своим будильником, потому что я его разбудить не могла, и были случаи, когда он просыпал из-за меня на работу, но он никогда не ругался на меня из-за этого. Мы ездили на лодке на другой берег, и он так беспокоился обо мне, что бы мне было тепло, чтобы не промокла, а ещё он учил меня кидать блинчики, только очень смеялся, когда я назвала это бросание «лягушками». Я была счастлива, когда он находился рядом, и почему-то была уверена, что он меня понимает. Какие же от него будут красивые дети, подумала я, когда увидела его с утра сопящим в подушку. Не думала, что моя мысль может превратиться в реальность. Нет, не то, что бы я не знала откуда берутся дети, знала, но что бы так раз и всё. Была ли я рада этой новости? Не скажу, что да. Я не была готова. Мы не планировали детей и вообще, он просто пропал. Перестал писать, звонить, отвечать мне, а когда я узнала, что жду ребенка, я, конечно же, сообщила ему, но он сказал, что это мои проблемы и чтобы я делала аборт, на что я ответила, что не дождешься. Я испугалась тогда, не знала, что делать, были мысли и правда сделать аборт, ведь нет работы нормальной и декретные мне платить никто не будет, как я буду справляться, но буквально за пару часов, я собрала себя в руки и решила, что буду рожать. Маме я не сообщала, боялась, что после операции ей будет тяжело услышать новость о том, что скоро она станет бабушкой. Я сказала отчиму, с которым у нас были дружеские отношения. Он во всем меня поддерживал, и я временами называла его папой, произвольно получалось. Ведь на самом деле, он был мне как отец. Переехав в квартиру, он привез мне кухонный уголок, который я потом обшила, и он стал как новенький. Привез мне музыкальный центр, первый телевизор, и мне было не стыдно ему признаться о том, что скоро я стану мамой. Он тогда поддержал меня и помог устроиться на работу, дав