— Но… почему? Полюбуйтесь, — он вытянул из папки несколько сложенных листов и протянул их Сулейману. — Это ее страх, то, что держит ее в теперешнем состоянии! Это ее рисунки, объясните их!

Пораженный Сулейман всматривался, в четкие, графические прекрасно выполненные Анастасией рисунки (она всегда хорошо рисовала), с ужасом узнавал несомненную точность изображенных на них событий. Видя растерянность Сулеймана, Мак-Рот решил ему помочь.

— Вот тут, смотрите, если бы на нее напала просто лошадь, она испугалась бы занесенных над ней копыт, и на рисунке это было бы отмечено. Но посмотрите, копыта так, чуть ли не штрихом, главное — морда! Что это за зверь? Дальше, вот тут решетка, за решеткой то же животное, та же морда непонятного чудовища, тут конечности с копытами четче, третий рисунок. Здесь мужчина, он одет как араб? Знаете, что объединяет эти рисунки? Посмотрите внимательно? — Мак-Рот был настойчив, а Сулейман и сам уже увидел… — Мне кажется вы уже заметили — глаза! Выражение глаз! Оно одинаково на всех рисунках, кто это? Что это такое? Морда зверя не похожа и похожа на конскую, но и нечто человечье ей присуще! А клыки? Хорошо с этим и об этом мы разберемся и поговорим, а вот этот последний рисунок.

Сулейман вспомнил этот эпизод. Летное поле, самолет без трапа, готовый к отлету и одиноко стоящий мужчина-араб, провожающий его… Это он! Сулейман еще и еще просматривал рисунки. Как? Неужели она догадывалась о сущности Бахтияра? Знала, что он его сын? Знала или догадывалась? Или знание пришло к ней прямо сейчас, когда она рисовала глаза Зверя? Знала, догадывалась, но ни разу не заговорила с ним об этом? Боялась причинить ему боль? Ох, Анастасия, Анастасия, что же ты за человек такой?

— Что ж, Джимми, разрешите так вас называть, то, что я вам расскажу, знает всего лишь несколько очень близких друзей, настоящих друзей, они молчат. Тайна умерла со Зверем… Надеюсь…

— Ах, дорогой мой Сулейман, я умею хранить тайны, неужели вы можете представить себе, что стремясь вылечить несчастную, я одновременно буду сплетничать о ней, успокойтесь, доверьтесь мне, в конце концов, у вас нет выхода. Теперь я уверен, что смогу помочь вашей подопечной, важны сроки. Чем быстрее я вникну в суть ее страха, тем быстрее я смогу составить план реабилитации и приступить к его осуществлению.

Джимм потягивал виски, был располагающе учтив и спокоен. Он еще раз переложил рисунки.

— А она талантлива, такая точность в деталях. Интересно, мне кажется это вы на летном поле, кого провожаете? Или встречаете? Нет, все же провожаете. Она… она боится, что вы… Боится разлуки с вами? Почему? И боится так же сильно, как и этого страшилища… Смутно, но догадываюсь… Итак, я слушаю. Начните с того, как эта девушка оказалась у вас. И о себе попутно…

Это был трудный и длинный рассказ. Джимми внимательно слушал его, не перебивал. Потягивая виски, курил. Пару раз выпил и Сулейман, скорей, чтобы промочить горло. Напоследок он сказал, смотря в серьезные голубые глаза:

— Знаете, я вам верю! Помоги ей, Джимми… Она… Она — все, что у меня осталось в этой жизни…

Джим ободряюще похлопал его по колену.

— Не дрейфь! Она действительно уникальная. Анастасия… Очень красивое имя… Однако, я потрясен услышанным. Честно говоря, я слышал об оборотнях, но что они могут существовать в действительности? Поразительно и ужасно! Затрудняюсь, что и сказать! Я так понимаю, что она интуитивно прокладывала параллели между Бахтияром и Зверем в клетке, Бахтияром и вами. Она узнавала в глазах Бахтияра глаза Зверя, однако силой воли, самовнушением, подавляя в себе страх, она отвергала ассоциации, как нереальные. Да, еще сказка… Мне необходимо ее прочесть, конечно, английский перевод. Я где-то, когда-то слышал о подобной сказке, но она называлась не так, то ли «Девушка и чудовище», то ли «Красавица и чудовище»? Не помню, только мне нужен именно русский вариант… Это сложно? А отец ее, этот Иван, он совсем отказался от дочери, любил крепко — забыл быстро? Да-а-а… Итак, подведем итог, скоро утро… Сколько времени она больна? Почти семь месяцев? Книги, компьютер, телевизор — все, чем она увлекалась раньше? Ничего не хочет? Запретили??? Проклятье! А прогулки? Только по территории? Странно, Док прекрасный специалист! Хотя его можно простить — он не босс… В таких клиниках обычно довольно выгодно подолгу держать пациентов, во-первых, богатые родственники хорошо платят, а во-вторых, постоянный контингент больных облегчает работу медперсонала. Все хорошо знают своих подопечных и что от кого можно ожидать. Да… Но не отчаивайтесь! На следующей неделе, — продолжал Джимми, — я закончу со своими парнями и вплотную займусь Анастасией, а вы приготовьтесь вот к чему. Мы ее заберем из клиники. Подготовьте ей комнату и все остальное. Желательно, кого-либо из знакомых ей слуг. Это возможно? Она любила верховые прогулки, купите ей коня, это по средствам? Прекрасно! Нет, она не будет его бояться, я видел на рисунке ее погибшую лошадь… А через пару дней я приеду навестить ее, и мы втроем попробуем выехать за пределы клиники, маленькое такое путешествие, я посмотрю на ее реакцию. А сейчас, простите, я чертовски устал. Если можно организуйте мне подушку и плед, я лягу у вас на диване, посплю пару часов. Предстоит трудный день.

Сулеймана разбудил звон посуды на кухне. Он глянул на часы — девять утра ему пора к Насте.

— Извини, Сулейман, я здесь немного похозяйничал! Иди в ванную и побыстрей — яичница с беконом уже на подходе и кофе! У нас чудный завтрак!

— Джимми, а как случилось, что она нарисовала эти рисунки? — с удовольствием уплетая яичницу, спросил Сулейман.

— Все очень просто! Я сказал, что сожгу ее страх, а пепел развею по ветру. Ей только нужно нарисовать, изобразить его на бумаге. Какое-то время она играла с куклой, потом отложила ее. Осторожно взяла карандаши и начала рисовать. Рисовала долго, я даже не ожидал такого старания и усердия. Как я заметил, ее надолго не хватает, она начинает и бросает начатое, будто бы забывает, что делает. А тут она тщательно вырисовывала детали! Нарисовав, она протянула мне листы: «Ты сожжешь это? Этот кошмар? Я не хочу его видеть в своих снах, думать о нем!». Я положил руки ей на плечи, чтобы успокоить и сказал: «Да!». «Здесь и сейчас?» — спросила она. «Нет не здесь, тут нельзя, но сожгу обязательно и немедленно, как только выйду отсюда!». «Я тебе верю Джимми, я так не хочу это видеть!» — сказала Анастасия. Вот и все! Я вам скажу, что вела она себя, как нормальный человек, только легкое покачивание и непроизвольные движения рук выдавали, что с ней не все в порядке, — Джимми широко улыбался, допивал кофе. — Ты не забыл о нашем плане? Прощай, я позвоню!

Неизвестно, кто больше из всей троицы волновался, переживал. Анастасия очень долго не была, как говорится на «свободе», вне стен заведения. К парку лечебницы она не проявляла никакого интереса. Как она среагирует на новую обстановку? Заметно волновалась Настя, была возбуждена, долго собиралась, хваталась то за одно, то за другое. Хлопотала возле куклы.

— Жасмин, доченька, папа повезет нас кататься на машине… Далеко-далеко… Сулла! Там будут барханы? Пески? Я так соскучилась!.. Сулла, мы едем домой? — она умоляюще смотрела на него. — Сулла! Купи мне туфельки, новые, на высоком каблуке и шляпку… Я не хочу носить платки! А шляпка закроет это… Джимми, ты видел? — резко наклонив голову (волосы рассыпались на лицо), помогая пальцами, она показала огромный рубец. Откинув волосы опять на место, она взглянула на мужчин. — Шляпка скроет! Никто не увидит! А в платках мне не свободно… О какое счастье! Какая радость! — подхватив куклу, она закружилась в быстром хаотичном танце.