— Неужели в Красном море вода красная? — удивился Митя.

— А то? По берегу аборигены бегают, и те краснокожие. Хочешь верь, хочешь нет. Все девицы красные, что тебе вишня.

— Я и не знал, — покачал головой Митя.

— Ты ещё много чего не знаешь, салага. Вон в Жёлтом море, и смех и грех, все рыбы жёлтые, точно у них желтуха. Видать, от воды покрасились. А туда же! Каждая кичится, что она золотая.

— Выходит, в Белом море и вода, и рыбы белые? — недоверчиво спросил Митя.

— А какие же ещё! Одни белуги. Затаятся, что тебе заяц в снегу. А вечером у них там танцульки. Соберутся и давай хвостами крутить. И ведь что примечательно: танцы у них тоже сплошь белые.

— Разве танцы могут быть белыми? — раскрыв рот от удивления, спросил Митя.

— А то нет! Ты у мамы своей спроси: могут или не могут, — проворчал капитан. — Я тебе больше скажу. В Белом море островитяне говорят сплошь белыми стихами.

— Как белыми стихами? — не понял Митя.

— Ну без рифмы, значит, — пояснил Волк и добавил: — Правда, один раз мы всё-таки чуть было не напоролись. Плывём, значит, точно по лоцманской карте, и вдруг — на тебе — опасные рифмы.

— Опасные рифы, — робко поправил рассказчика Митя.

— Да нет же, опасные рифмы. И главное, где?! В Белом море, где рифм отродясь не бывает. Ну пришлось нам, конечно, попотеть, ведь, чтобы их пройти, надо ко всем пару подыскать. А то бы, как пить дать, потонули. Отправились бы кормить белых акул. Зато после этого случая наш повар к стихам пристрастился. Так навострился рифмы составлять — что тебе поэт. Хочешь послушать?

— Угу, — кивнул Митя.

— Эй, Кок, где ты там? — хрипло крикнул Волк и доверительным полушёпотом объяснил: — Он у нас англичанин. Кок по фамилии.

Из кубрика появился петух в поварском колпаке, лихо сдвинутом набекрень, и на вытяжку встал перед капитаном.

— Ну-ка сочини нам чего-нибудь для души, — ухмыльнулся Волк.

Кок поглядел на волны, потом воздел глаза к небу, задумчиво отбивая ногой ритм, и наконец продекламировал:

— Ха! Видал? Шпарит, как по-писаному! — довольно захлопал в ладоши Волк и усмехнулся: — Не поверишь, он нас теперь кормит и то в рифму.

Не успел Митя поинтересоваться, как можно кормить в рифму, как Кок, не дожидаясь вопроса, отрапортовал:

— Котлеты — галеты. Конфеты — паштеты. Суфле — желе и крем-брюле. Картофельный суп — запеканка из круп. Молочная каша и к ней простокваша.

— А жареная курица? — спросил Митя, который очень любил это блюдо, но никак не мог подобрать к нему рифму.

Видимо, Коку это тоже не удалось, потому что он вдруг осёкся и, сердито вращая глазами, уставился на Митю. Позвякивая шпорами, он загрёб по палубе ногами и, взъерошив перья, с криками — Варвар! Дикарь! Куроед! — стал наступать на Митю.

— Прости, я хотел сказать совсем не то. Я и не думал есть курицу, это просто для рифмы, — лепетал Митя, пятясь от разъярённого повара.

Увидев, что друг в опасности, Мефодий храбро бросился на его защиту, и они с петухом схлестнулись в не виданном доселе петушино-львином бою. Кок сшиб Мефодия крыльями, намереваясь затоптать, но львёнок вовремя ухватил обидчика за хвост.

— Отпусти, поко-ко-колочу! Я нис-ко-колько не шучу! — крикнул петух, кидаясь из сторону в сторону, чтобы сбросить наглеца, но не тут-то было.

Если бы за бортом шхуны не плескалась вода, может быть, Мефодий не держался бы за перья так цепко, но так как оказаться в море ему хотелось гораздо меньше, чем на хвосте у противника, то он ухватился мёртвой хваткой.

Забыв про опасность, Митя тоже бросился в драку. Не известно, чем бы всё это кончилось, если бы не вмешался капитан.

— Отставить потасовку! — зычно гаркнул он.

Когда все успокоились и Кок опять отправился в кубрик, Митя с облегчением сказал:

— Я испугался, что хорошим это не кончится.

— Посмотрел бы я на тебя, если бы ты оказался в Чёрном море, течь тебе в борт. Вот где ужас-то. Каждый день, что ни возьми, чёрный. И мысли какие-то чёрные в голове копошатся. Мы там даже швартоваться не стали. Быстренько сделали своё чёрное дело и назад.

— А какое чёрное дело? — спросил Авося, вылезая из-под брезента, где он сидел во время драки.

— Как какое? Чёрной краски набрали. Кто же будет делать за нас эту чёрную работу?

— Так вы собираете по морям краску? — удивился Митя.

— Конечно. А ты думаешь, она в магазине на прилавке растёт? — хрипло рассмеялся Волк.

— А синюю краску вы здесь берёте? — спросил Митя.

— Нет. Разве это краска? Водица. Синюю краску мы набираем у самого синего моря, — сказал Волк и, поглубже затянувшись из трубки, добавил: — Хорошо, что напомнил. Надо не забыть бабке корыто привезти, она уж давно заказывала. У неё теперь с Золотой рыбкой нелады.

— А зелёную где берёте? Ведь зелёного моря нет, — не унимался Митя.

— Это уже не по нашей части. Наше дело — краски привезти. А там торговцы сами химичат. Говорят вроде жёлтую краску с синей мешают, и получается зелёная. Не знаю, может врут, — с сомнением покачал головой Морской Волк.

— Нет, это точно. А если смешать жёлтую с красной, то получится оранжевая, — подтвердил Митя.

— Зачем её мешать? Мы оранжевую прямиком из Оранжевой реки возим, — возразил Волк.

— А куда вы возите краски? — живо заинтересовался Митя.

— Вестимо дело, на ярмарку красок. Там их тьма-тьмущая, — ответил капитан.

Митя вдруг почувствовал, что они находятся на правильном пути. Он был уверен, что на этой замечательной ярмарке найдётся что-нибудь для папы. Во всяком случае, если принести из Игрландии немножко волшебных красок, то бесцветных героев можно будет раскрасить. А может, даже удастся узнать, как увидеть мир не в мрачных тонах, а в ярких красках.

— Вы нам подскажете, как попасть на ярмарку? — попросил Митя.

— Смотря на какую. Ярмарок-то много, — просипел Волк.

— На самую главную.

— Туда, где тьма-тьмущая красок, — подтвердил Авося, которому не терпелось отправиться дальше.

— А сюда вы как попали? — вопросом на вопрос ответил Волк.