— Ваша мать ведь врач? — поинтересовался немец.

— А то вы не в курсе, — с иронией бросил Канаев.

Вера Александровна действительно была врачом, эндокринологом, работала в Центральной больнице Магадана, где и познакомилась с привезенным с дальнего прииска и практически стоявшим одной ногой в могиле Канаевым-старшим. Ей удалось выходить зека, они полюбили друг друга. У отца через год закончился срок заключения, пять лет поселений он прожил в поселке Среднекан, а мать заведовала там местной «больничкой», переведясь из столицы Колымского края. В шестидесятых они переехали в Магадан, Вера Александровна стала главврачом городской поликлиники, депутатом горсовета, отец работал в геологическом управлении, заведовал отделом. А потом неожиданно уехал…

— Вы поселились тут по той же причине, по которой сюда приехал умирать Дитрих, — убежденно сказал немец. — И его, и вас притягивает одна вещь. Та, которая нужна мне. Рог Одина.

— Он что, здесь? — удивился Канаев. — В Подмосковье? Каким образом? Может, его случайно обронили ваши доблестные зольдатен, когда драпали отсюда в сорок первом?

— Ваш сарказм делает вам честь. Просто поразительно, как спокойно вы приняли известие о собственной инаковости, о существовании Темного мира и появлении в собственном кабинете демона. Это лишний раз доказывает, что мы с Дитрихом были правы — возрожденные асы завоевали бы весь мир, получись у нас реализовать все наши замыслы.

Старик откинулся назад и, высоко держа голову, продолжил:

— Вам до полноценного аса, до существа, умеющего пользоваться магией и на сто процентов использовать возможности своего мозга, остался всего один шаг. Инициация. Ваша кровь, кровь, доставшаяся в наследство от Дитриха, должна начать работать. Необходим детонатор, запал, стартер, который бы запустил процесс. Я предлагаю вам, Леонид Дмитриевич, сделку. Вы помогаете мне, а я помогаю вам. Согласны?

— Мне не вполне понятен предмет нашей сделки, — угрюмо ответил Канаев.

— Все очень просто. — Немец улыбнулся. — Тут, совсем неподалеку, находится архивный комплекс вашего Министерства обороны.

— Знаю, — кивнул Канаев, припоминая стоящие в отдалении от поселка несколько кремовых зданий за высоким зеленым забором. — И что?

— Там, в так называемом «спецблоке 500», хранится имущество, вывезенное в сорок пятом из одного германского замка. Это имущество принадлежало «Ананербе». Помимо прочего, в «спецблоке 500» ныне лежит и все наше с Дитрихом оборудование, а среди него — Рог Одина. Артефакт, необходимый для вашей инициации, Леонид Дмитриевич. Это он манил сюда вашего отца, это он притягивает вас. Все очень просто: вы помогаете мне добыть рог, а я провожу обряд инициации…

Немец пристально посмотрел на Канаева. Множество мыслей теснилось в этот момент в голове Леонида Дмитриевича. Он взвешивал все «про» и «контра», стараясь не поддаваться эмоциям, хотя желание поддаться и броситься на немца либо с кулаками, либо с распростертыми объятиями было очень велико.

Наконец Канаев заговорил. И начал он с вопроса, несколько обескуражившего собеседника:

— Сколько вам лет?

Немец развел руками:

— Не буду лукавить — сто десять.

— Как вам удается поддерживать форму?

Канаеву показалось, что в холодных глазах старика вспыхнули недобрые огоньки — или это было всего лишь отражение тлеющих в камине углей?

— Я работаю в организации, которая контролирует достаточно большую часть Темного мира, — тщательно подбирая слова, ответил немец. — У наших партнеров и сотрудников, выходцев оттуда, есть немало возможностей по продлению человеческого существования на достаточно долгие сроки. Сами же они в некотором роде…

— Бессмертны? — быстро перебил его Канаев.

— Именно. И вы, став наполовину магическим существом, несомненно, уподобитесь им.

— Какие у меня гарантии? — мгновенно переключился Леонид Дмитриевич.

— О, тут можете не сомневаться — я ваш с потрохами. — Немец поднял ладони вверх. — Мне придется полностью довериться вам, вы же в любой момент сможете сорвать все мои планы. Дело в том, что для проникновения в архивный комплекс понадобится время и… э-э-э… некоторое количество существ, моих слуг, которым нужна база для подготовки операции.

— Такой базой будет «Кошкин дом»?

— Да. Но прежде мне понадобится помощь в трафике. У вас ведь есть свои люди на таможне?

— У меня есть свои люди и в Министерстве обороны, — хмыкнул Канаев. — Куда как проще задействовать их и получить доступ в этот ваш спецблок легально.

Старик нахмурился.

— Леонид Дмитриевич, если бы все было так просто, я бы к вам не обратился. Архив «Ананербе» опечатан и находится под личным контролем первых лиц вашего государства. Доступ в него запрещен. Есть вещи, которые нельзя купить за деньги. Да-да, уж поверьте старому человеку, есть. И «спецблок 500» — одна из них. В начале девяностых годов, возможно, что-то и получилось бы — тогда ваши правители… Впрочем, это все уже детали. И раз мы их обсуждаем, стало быть, вы согласны?

Канаев посмотрел на подернувшиеся седым пеплом угли и ничего не ответил.

Неделю Соня ходила как в тумане. Исчезновение Олега, а потом и то, к чему она прикоснулась, чему стала свидетельницей в дворницкой тети Клавы, повергло девушку в сомнамбулическое состояние. Соня плохо помнила, что она говорила Борману и остальным морионцам про Олега, как врала его родителям об отъезде сына. Но, наверное, именно из-за этого вот транса ей и поверили, не может один человек так уверенно обманывать, если дело идет о жизни другого человека. «Он уехал. Вернется через месяц, — сказала Соня. — Он мне позвонил из Челябинска. Говорит — так надо, это очень важно».

Отец Олега поехал вместе с девушкой в милицию, и там Соня повторила свои показания. Тучный майор с неприятными, сальными глазками записал слова Сони в протокол и развел руками — мол, дело-то темное и оснований для всероссийского розыска нет никаких. Парень взрослый, семнадцать лет. Захотел — уехал. Может, вы вот, родственники, и виноваты, создали невыносимую домашнюю обстановку. Марьин-старший только рукой махнул, но когда они покинули здание ОВД и вышли на улицу, он сказал Соне, глядя в глаза:

— Я не знаю, что у вас произошло. Но запомни — если тут твоя вина и с Олежкой что-то случилось, я этого так не оставлю. Поняла?

Соня с облегчением кивнула — и снова погрузилась в вязкий кисель из собственных мыслей и чувств. Она многого не понимала, но главное осознала четко: мир вовсе не такой, каким казался ей все годы жизни. В нем существуют и действуют силы, не подвластные никому, кроме отдельных избранных вроде тети Клавы. Силы эти дают власть, неограниченные возможности и новые знания, нужно только овладеть ими.

Однажды ночью Соня проснулась с лихорадочно колотящимся сердцем. Во сне она увидела Олега. Он тонул в болоте, и мерзкая жижа уже почти полностью засосала его. Из грязи торчала только облепленная ряской голова и правая рука. «Помоги-и!» — хрипел Олег, шаря рукой в воздухе. Соне особенно хорошо запомнились пальцы — сбитые, с обломанными, кровоточащими ногтями. Она попыталась спасти его, шагнула с твердой земли в затхлую воду — и тут же нога ее провалилась по колено. Соня закричала, рванулась назад и выбралась из болота. А там, где только что был Олег, лишь бурлила грязная вода и лопались пузыри зловонного газа…