В самый разгар сборов, когда к воротам стали подъезжать первые гости, куда-то запропастилась Глэдис. Вышла на пять минут, чтобы забрать из сейфа в кабинете отца колье, и как сквозь землю провалилась. И если в платье я влезла сама, то застегнуть ряд мелких жемчужных пуговок на спине была не в состоянии.

Придерживая расползающийся лиф рукой, я высунула нос в коридор, надеясь найти кого-нибудь из служанок, но мимо покоев, мелко и быстро перебирая ногами, пронесся только лакей. Меня он не заметил.

– Пимборти! – позвала я, и слуга оглянулся с выражением искреннего недоумения на лице. – Ты Глэдис видел?

Ему понадобилось некоторое время, чтобы осмыслить вопрос.

– Пока мы все в отчаяние пытались справиться с расстановкой приборов в столовой, ваша помощница неспешно заходила в кабинет сунима Валентина, – без зазрения совести донес он. Тетка Кло, верно, порадовалась бы подобной наблюдательности.

– Пимборти, ты можешь ее из этого кабинета позвать? Или пришли кого-нибудь из девушек помочь мне с платьем.

– Хорошо, нима Анна, – согласился лакей.

Время до моего выхода стремительно таяло, но никто так и не пришел на помощь. Я предприняла очередную отчаянную попытку справиться с норовистыми пуговками самостоятельно, но, сколько бы ни заламывала руки, мелкие жемчужины выскальзывали из-под пальцев, не позволяя вдеть себя в петельки.

Смирившись с поражением, я постучалась в смежную дверь.

– Заходи, Анна, – пригласил Влад.

В комнате витал едва заметный запах мужского благовония, неярко горела магическая лампа, распугивавшая темноту по углам. Влад стоял перед зеркалом и застегивал запонки на белой рубашке. Остановившись в дверях, я натягивала на плечо то и дело сползавший ворот платья и ждала, когда он обратит на меня внимание.

– Ты что-то хотела? – Он поднял голову, поймал мой образ в зеркале и замер. Некоторое время мы рассматривали друг друга через отражение.

– Поможешь мне застегнуть платье? – Вдруг почувствовав нечеловеческую неловкость, я разорвала зрительный контакт.

– Конечно.

Казалось, Влад всю жизнь только и делал, что застегивал длинные пуговичные ряды. Он действовал ловко и аккуратно, но все равно едва заметно дотрагивался пальцами до обнаженной, отчего-то ставшей чувствительной кожи на спине. Эти быстрые, легкие касания творили немыслимые вещи с моим пульсом.

Наконец, последняя пуговка стянула декольте, сладострастная пытка закончилась, и причины оставаться в комнате Влада больше не стало, но я не шелохнулась. Мне хотелось узнать, что же будет дальше. Медленно, словно давая время на отказ, горячие ладони скользнули по моим обнаженным рукам, а потом легли на талию. Через тонкую ткань платья я ощущала, как от них исходит жар.

– Что ты делаешь? – Наверное, мне следовало возмутиться из-за непозволительной дерзости, но голос осел, напитался чувственностью, и вопрос прозвучал как приглашение.

– Совершенно непозволительные вещи…

Кожу защекотало от теплого дыхания. Мягкие губы невесомо прикоснулись к изгибу шеи, заставляя меня затаить дыхание. Казалось, он не поцеловал, а оставил на мне клеймо.

– Влад, – тихо позвала я.

– Что, Анна?

– Не играй со мной. Мы оба знаем, что ты в любом случае выиграешь.

И он без слов подчинился. Уронил руки, отошел на шаг. Вне его объятий мне стало холодно, хотя перед грозой в комнатах стояла духота. Почему поступать правильно было так мучительно?

– Спасибо, что помог с платьем.

– Какое воспоминание ты увидела тем утром? – остановил меня в дверях неожиданный вопрос.

– Воспоминание о лечебнице, когда мы заключили спор, – не оборачиваясь, ответила я.

Меня терзал вопрос, почему прежняя Анна, несговорчивая и недоверчивая, влюбилась во Влада Горского? Почему она захотела рискнуть, хотя понимала, что из их романа не выйдет ничего хорошего?

– Мне бы хотелось обладать твоим даром, чтобы возвращаться в то время, когда ты меня любила, – тихо произнес он.

– А я бы хотела увидеть тот день, когда мы расстались. Что именно ты мне сказал? Тогда я точно бы знала причину, почему впредь не должна позволять тебе прикасаться к себе.

Кто-то тихонечко постучался ко мне в спальню, и мне пришлось поскорее закрыть смежную дверь. Подумалось, что ко мне наконец-то прислали горничную, раз Глэдис бесследно исчезла по дороге в отцовский кабинет, но в комнату вошел Кастан.

Увидев меня, он вдруг замер. На горле сократился кадык.

– Как я выгляжу? – Я расправила широкую юбку платья, демонстрируя на бирюзовом шелке рисунок из блестящих нитей.

Судебный заступник кашлянул в кулак, но его голос все равно прозвучал хрипловато:

– Ты выглядишь чудесно.

– У тебя галстук криво завязан, – делая вид, будто не заметила реакции лучшего друга, указала я на кривоватый узел. – Давай, поправлю.

– Твое платье стоит своей славы, – произнес Кастан, пока я перевязывала узел. – Оно тебе очень идет.

– Какой еще славы?

– «Платье, в котором наследница была на свидании с принцем».

– Что?

– Ты не читаешь статьи Жустины?

Мне припомнился еженедельный альманах, присылаемый Еве с нарочитым.

– Меня удивляет, что ты их читаешь, – хмыкнула я и осторожно разгладила появившуюся на шелковом узле галстука морщинку. – Строго говоря, когда принц вломился ко мне в примерочную комнату, это платье было просто куском бирюзовой материи.

По второму этажу разлетелся бой напольных часов, стоявших в самой дальней комнате, но все равно слышных даже в людских. За окном ему вторили далекие громовые перекаты, приносимые ветром.

– Нам пора идти, – заключила я.

– Я тебе кое-что принес. – Кастан вытащил из кармана брюк коробочку со знаком ювелирного дома Вишневских на крыше. – Держи.

Внутри на бархатном ложе покоилось изящное золотое колечко с ограненным камнем. Я опешила.

– По легенде, ты помолвлена, – объяснил Кастан, вероятно, заметив, что меня перекосило. – И это не бриллиант, а следящий кристалл. Твой испортился.

– Ты со мной такой практичный или со всеми девушками?

Со смешком я проверила камень. В мелких гранях преломлялся свет, а внутри пульсировало голубоватое сердечко. Кольцо как влитое село на безымянный палец, даже с мыльным щелоком не снимешь.

– Ты меня явно не похвалила, – прищурился лучший друг, за которым, между прочим, ходила слава дамского угодника.

В коридор мы выбрались одновременно с Владом. При виде руки Кастана, лежавшей на моей спине, его взгляд похолодел, а в лице появилась нехорошая усмешка. Пропустив приветствия, он указал на идеальный узел галстука.