Нашему разговору помешал пристав, который возвестил:

— Суд идет.

Все встали. Ее честь Сара Джейкобсен прошествовала к своему креслу.

А прокурор тут же объявил о своем решении отказаться от обвинений. Джейкобсен подозвала к себе обвинителя и защитника. Она была явно недовольна, и мне даже вампирский слух не понадобился. Губернатор, президент, король… Нет, она жаждала запереть меня в клетку и оградить от хрупких и ранимых обитателей Калифорнии. Ее разозлило, что люди рангом повыше узурпировали ее права.

Джейкобсен знаком велела обвинителю и Роберто вернуться на свои места. Потом она долго смотрела на меня.

— Мисс Грейвз. Прокурор попросил снять с вас обвинения на основании некоторых политических заявлений. Я имею на данный счет свое мнение.

С галереи донеслись выкрики и ругательства. Хорошо, что в зал запрещалось проносить оружие и применять здесь магию.

— И я могу заслушать показания тех экспертов, которых пригласили обе стороны. Надо представить неопровержимые доказательства того, что вы не представляете опасности для себя и окружающих.

Час от часу не легче. В тюрьму меня не отправят, но запихнут в Берчвудз пожизненно.

— Я даю обвинению и защите десять минут переговорить с экспертами. Вопрос заключается в следующем: способна ли мисс Грейвз быть полноценным членом нашего общества. — Она ударила молотком по подставке и стрельнула в меня глазами. — Объявляется перерыв до десяти тридцати.

В зале воцарился хаос. Роберто зашептал мне на ухо:

— Она настроена против тебя. Ничего, Селия, прорвемся… Не забудь про апелляцию.

У меня отвисла челюсть, а кожа заискрилась.

— И как мне быть, Роберто? Притвориться комнатной собачкой и надеяться, что меня отпустят на волю? Или караулить санитара со шприцем?

— Я сделаю все, что в моих силах, Селия, — тихо произнес он. — Мы можем рассчитывать на то, что показания доктора Скотта будут в твою пользу. Он не твой лечащий психотерапевт, но его статус выше, чем у Хаббард. И, похоже, из Энн Хаббард получится отвратительная свидетельница. Правда, ты мне упоминала, что ваши сеансы вполне успешны.

Я прикусила нижнюю губу, случайно проткнула ее клыком и поморщилась от боли.

— Думаю, Хаббард проверенный человек, — сказала я. — А Скотт… у нас с ним сейчас не самые лучшие отношения.

— Ладно. Есть еще профессор Слоун.

Когда слушаешь людей, решающих твою судьбу, время летит быстро. Я не успела опомниться, как снова раздался стук молотка. Я вскрикнула и чуть не подпрыгнула от неожиданности.

— Мистер Родригес, у вас есть десять минут для обоснования своей позиции.

И тут откуда ни возьмись поднялась стройная женщина на трехдюймовых шпильках и прошла вперед. Назвать ее воплощением миссис Буш язык бы не повернулся. В такой мини-юбке нам даже не разрешали посещать лекции в университете. Однако трибуна скрыла ее фигуру, выставляя на всеобщее обозрение только изящный пиджак, белую блузку, нитку жемчуга и шикарные темно-рыжие волосы.

Наверное, Родригес терпеть не мог, когда его ограничивали временными рамками.

— Вы могли бы назвать свое имя для протокола? — буркнул он.

— Джессика Марлоу.

— Ваша профессия, мисс Марлоу?

— Называйте меня «доктор Марлоу». Я — терапевт-защитник в государственной Калифорнийской больнице, которая специализируется на паранормальных состояниях наших пациентов.

А точнее, охранница в тюремной психушке.

— У вас есть опыт лечения вампиров, доктор Марлоу?

— Я обследовала их, а на своей прежней работе занималась вопросом обратимости процесса вампиризации.

— Не могли бы вы сообщить суду о результатах?

— К сожалению, когда человек обращен вурдалаком, процесс неизбежно ведет к утрате высшей нервной деятельности и нарастанию жестокости. Поэтому мы постоянно вынуждены принимать меры по защите других наших клиентов.

Короче, кровососы умерщвляются.

Доктор Марлоу завершила свое выступление очень пафосно. Она заявила, что я, несомненно, являюсь бомбой с часовым механизмом. «Мне конец», — подумала я. Но я недооценила Роберто. Он писал в блокноте без остановки. Когда настало время для перекрестного допроса свидетеля, началось настоящее шоу.

— Доктор Марлоу, вы когда-нибудь лечили сирен?

Она взглянула на адвоката как на надоедливую муху.

— Конечно, нет. Сирен слишком мало.

— Но, полагаю, вы читали о сиренах, которые находятся в госучреждениях?

Марлоу покачала головой.

— Нет. Ни одна сирена ни разу не попадала в государственную психиатрическую больницу.

Роберто облокотился о край барьера.

— Нигде во всем мире? Странно… хотя популяция полнокровных сирен и сирен-полукровок невелика. Как вы полагаете, почему все обстоит именно так?

Марлоу метнула в него ледяной взгляд.

— Не могут вам ответить.

— А если сирены характеризуются уникальной психической стабильностью? Ведь для манипуляции сознанием человека надо иметь крепкую психику и обладать недюжинным интеллектом.

— Я… — произнесла Марлоу и запнулась. — Не могу ни утверждать, ни отрицать данного факта.

Роберто кивнул и выразительно посмотрел на судью, после чего вновь обратился к тюремной докторше.

— Вы изучали особенности поведения сверхъестественных существ?

— Разумеется.

— А готовы ли вы признать перед судом, что вы знаете физиологию и психологию сирен, но на практике никогда ни одной сирены не лечили и даже не слыхали о подобных случаях?

Марлоу скривилась.

— Ну… они мало кого допускают в свое сообщество, и международные законы запрещают проникновение на их территорию.

— Именно из-за их колдовского дара, не так ли?

Я сдавленно выругалась. Что творит Роберто? Куда он клонит?

— Да, — отчеканила Марлоу, злобно уставившись на меня.

От Роберто не скрылась ее неприязнь.

— Вам не очень нравится моя подзащитная, доктор?

Марлоу надменно вздернула подбородок.

— Я с ней даже не знакома.

— Но вы считаете, что на нашей планете станет безопаснее, если она окажется за решеткой. Да?

Ой-ой-ой… Роберто? Ты ведь со мной?

«Сиди смирно и не впадай в панику, Селия», — пронеслось у меня в голове.

— Да.

Роберто задумчиво почесал нос.

— Доктор, а правда, что большинство женщин детородного возраста при встрече с сиренами испытывают к ним ненависть? И мечтают, чтобы невольные соперницы были отправлены в ссылку?