Однако смысл изречения этим не ограничивается. Вторая половина его устанавливает внутреннюю зависимость этих факторов: «Местность рождает длину, длина рождает объем, объем рождает число, число рождает вес, вес рождает победу». Иначе говоря, общий характер местности определяет все расстояния на поле сражения; в факторе расстояния уже заложен фактор размера территории, размером обусловливается численность, численностью определяется соотношение сил, а соотношением сил – победа. Таким образом, элементы, данные в первой части изречения в виде линейного ряда, во второй части даются в ходе своего развития.

Если, следуя Ван Чжэ, считать, что тот «закон», о котором Сунь-цзы упоминал, есть именно эти пять элементов стратегии в том виде, как они здесь представлены, получается законченная концепция. Сунь-цзы сначала свои рассуждения посвятил выяснению природы победы и поражения, наступления и обороны; исходя из этого, он далее установил, что следует считать истинной победой; закончил же указанием на то, что полководец, собственно говоря, всегда держит победу в своих руках. Остается необъясненным только одно – как он достигает этого. И Сунь-цзы отвечает: пониманием природы и взаимоотношения наступления и обороны, пониманием природы и взаимоотношения пяти основных элементов стратегии.

В последних изречениях этой главы Сунь-цзы подводит итог своим предыдущим рассуждениям. «Тот, кто хорошо сражается», т. е. искусный полководец, умеет видеть то, что никто, кроме него, не видит, умеет побеждать так, что по внешности никакой победы как будто и нет, побеждает без огромных подвигов и славы, но побеждает наверняка и с минимальной затратой усилий, т. е. получает все выгоды от победы и уменьшает вред войны. Все это он может сделать потому, что обладает истинным пониманием войны, ее элементов; говоря короче, понимает всю сложность войны. А если он ее знает и умеет соответственно этому действовать, то нелепо вообще даже как-либо взвешивать и сопоставлять шансы обеих сторон. Это так же нелепо, как если бы к «копейкам» противника стали приравнивать свои «рубли»; там, где у противника «копейки», у себя «рубли», а «рубли» противника оказываются на деле «копейками». «Поэтому войско, долженствующее победить, как бы исчисляет копейки рублями, а войско, обреченное на поражение, как бы исчисляет рубли копейками».

Заключительная фраза подводит итог. «Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину…»

В самом последнем слове этой фразы и вместе с тем всей главы заключена тема, которой Сунь-цзы посвящает все свои рассуждения в этой части трактата. Это слово он делает и названием его. И оно представляет особый и своеобразный термин его доктрины. Слово это – «форма».

К этому понятию сводится все прежде сказанное. Последняя фраза есть общее резюме всего целого: «Когда побеждающий сражается, это подобно скопившейся воде, с высоты тысячи саженей низвергающейся в долину. Это и есть форма». То, что обусловливает стремительную и всесокрушающую силу победоносного войска, есть «форма» его. Из изложенного мы видим, что такое эта «форма»: это – состояние армии, соответствующее условиям войны.

Такое понимание «формы» хорошо раскрывают комментаторы. Цао-гун рассматривает «форму» как соотношение движений и действий своих и противника, взаимное проникновение в положение друг друга. Чжан Юй – как соотношение обороны и наступления. Ли Цю-ань под «формой» разумеет соотношение обороны и наступления, соотношение позиций, времени, местности. Ван Чжэ считает, что «форма» – это соотношение силы и слабости обеих сторон. Таким образом, «форма» – это соотношение всех элементов войны, отраженное в сражающихся сторонах, проявленное в их состоянии.

Но в таком случае возникает новое положение. Сунь-цзы высказал его не прямо, а образами. Он сказал: «Тот, кто хорошо обороняется, прячется в глубинах преисподней; тот, кто хорошо нападает, действует с высоты небес». Уже при объяснении этого места нами было указано, что в этих словах содержится требование тайны. Противнику не должно быть показано ничего, во всяком случае ничего истинного. Моя оборона должна быть скрыта, как будто я нахожусь в «глубине преисподней»; мое наступление должно быть также скрыто от него, как если бы я действовал на «небесных высотах». Короче говоря, мое состояние, моя «форма» должна быть всегда скрыта от противника, и, наоборот, я должен всегда стремиться к тому, чтобы знать, видеть состояние, видеть «форму» противника. Значит, идеальное положение получается тогда, когда для противника у меня нет «формы», а у противника для меня всегда эта «форма» ясна. Именно так и ставят вопрос комментаторы. Чжан Юй, например, говорит: «Когда „форма“ скрыта внутри, люди не могут ее открыть и узнать; когда она проявлена вовне, противник воспользуется этим изъяном и обрушится».