— У вас доброе лицо! — оборвала его Анжелика. Лицо у Михаила было самое обыкновенное — широкое, щекастое, очень русское. Глаза — непонимающие, немного испуганные. Комплимент его смутил, он повертел в пальцах пустую рюмку и вздохнул:

— Нет, жаль его, жаль…

— Помянем в третий раз, — возгласил Саша.

— Ну, я уже не пью! — воскликнула Анжелика, и ей больше не наливали. Выпили, разговор стал оживленным, на нее уже никто не обращал внимания. Ее мать больше не плакала, сидела, раскрасневшись, шепталась с соседкой по застолью. Лена выпила третью рюмку с трудом, но внешне ничуть не изменилась. Саша молча поглощал рыхлый кусок пирога.

— Знаете, — обратился к ней Михаил, основательно закусив и раскрасневшись. — Нас ведь тоже всех допрашивали. Приезжали на работу.

— Да? И что?

— Ничего. Спрашивали, не было ли чего странного, каких-нибудь жалоб с его стороны, намеков, вообще чего-то из ряда вон.

— Ну и не было, конечно?

— Почему — конечно?

— Потому что никто ничего странного не видел, — пояснила она. — Даже удивительно. Жил, жил и вдруг умер.

— Знаете, а ведь кое-что было, — тихо сказал Михаил. — Только вот не знаю — это имеет отношение к делу или нет?

— А что такое?

— Да вот, — он оглянулся, не курит ли кто, вытащил сигареты. — Не хотите на балкон, покурить?

Она согласилась, он помог ей подняться, и они вышли. На воздухе хмель у нее совсем прошел. Небо было зеленовато-синим, прозрачным, на западе уже горела яркая печальная звезда, фабричная труба на фоне заката испускала тяжелый черный дым.

Анжелика поежилась, взяла у него сигарету.

— Холодно. Так что у вас там было?

— Не так давно, — припоминал он, — мы решили устроить пикничок на даче у одного из наших.

Был повод, по работе, он хотел нас угостить. Жен не приглашали, так что собрались только свои. А Игорь опоздал. Приехал, когда мы все уже выпили, и не один, с дамой. Вам неприятно, да?

Анжелика впилась в него округлившимися глазами, потом медленно затянулась сигаретой, спросила:

— А что за дама?

— Вы уж простите…

— Да что там, я не ревнива, тем более сейчас… — отмахнулась она.

— Да все равно, неприятно… Но что делать, так и было. Женщина была незнакомая, мы ее никогда не видели. Вроде бы он не слишком с ней возился, понимаете, вел себя так, будто она ему навязалась. Никому не представил, за стол не посадил. Вышел из машины, сел к нам, а она уж сама подошла. Ну, мы ее посадили, куда деваться, но она ничего не пила, не ела, только нас рассматривала.

— Да какая она из себя? — Ее трясло, то ли от вечернего холодка, то ли от возбуждения. — Внешность можете описать?

— Блондинка, высокая, лет за тридцать. Красивая, честно говоря.

Анжелика отвернулась и выбросила сигарету за перила балкона. Теперь ее трясло всерьез. А Михаил продолжал:

— Игорь нас всех удивил. Он обычно такой сдержанный, вежливый. А тут, понимаете, вдруг посмотрел на нее и стал поливать последними словами. Мы все ошалели.

— А что он ей говорил?

— — Я вообще повторять не хочу. У всех просто дар речи пропал. Главное, мы ее не знаем, не можем ему сказать: «Прекрати'» Может, она и правда какая-нибудь дрянь, что ее защищать. Но все равно, неудобно. И женщины наши с нами были, с работы.

— А чем кончилось?

— Я Игорю сказал: «Слушай, у нас тут праздник вообще-то». Он замолчал. А она встала и ушла.

Никто даже ее голоса не слышал. Вот и все. — Михаил запалил вторую сигарету и искоса глянул на Анжелику:

— Диковато, да?

— Еще бы! — Она обняла себя за локти, чтобы как-то сдержать нервную дрожь. — А куда она делась, эта женщина?

— Уехала в город, наверное. Дошла, думаю, до шоссе, там поймала машину.

— И Игорь ничего вам о ней не сказал?

— Ничего. А мы не стали спрашивать. Делали вид, что забыли, хотя, конечно, такое не забудешь.

Мы от него не ожидали. Праздник был испорчен.

— У меня такое чувство, что вы не о нем рассказываете. Он в жизни не ругался.

— Вот именно! — горячо подтвердил Михаил. — Мы поэтому и решили, что баба эта была редкостная дрянь. Ну, а что у них там вышло — кто знает.

Больше мы ее не видели и ничего о ней не слыхали.

— Когда это было?

— В конце апреля.

— Недавно… — задумалась Анжелика. — А следователю вы об этом случае рассказывали?

— Все, как один. Но кажется, на него это впечатления не произвело. Он вообще невнимательно отнесся к нашим показаниям. Спрашивается — зачем надо было от работы отрывать?

— Я чувствую, что еще натерплюсь из-за этого следователя… — поморщилась она. — Хорошо, хоть вы рассказали о ней.

Теперь Анжелика была уверена — это была та самая блондинка с пикника. Для верности она поинтересовалась:

— А как была одета та женщина?

— Белое пальто, синий свитер, брюки, — отчеканил Михаил. И пояснил:

— Это не я запомнил, это наши женщины. Мы же потом обсуждали, о чем следователю рассказывали.

"Тогда было белое пальто, а Юра видел белый плащ… — Соображала Анжелика. — Видимо, эта блондинка предпочитает белую верхнюю одежду.

Нет, это та же самая!"

— А вообще, — Михаил повернулся к ней, — вы можете на нее даже посмотреть.

— Как это?!

— А я заснял камерой, — пояснил он.

— В смысле — сделали фотографии?

— Да нет, на видео снял. Я снимал праздник на память, у меня хобби такое. Тут как раз подъехал Игорь, я заснял и его, и ее — как они за стол садятся. А потом Игорь стал выдавать свой текст, а я забыл камеру выключить, снял все это безобразие до конца. Недавно прокрутил, удивился.

— Серьезно, у вас есть все это на пленке?! — восхитилась Анжелика. — Вот бы увидеть!

— Какие проблемы? Хоть завтра. У вас же видак есть, я вам кассету привезу.

— А следователю вы об этом сказали?

Михаил покачал головой:

— Нет. И вообще, надо сказать, не хотелось с ним говорить. Все равно не слушает.

И швырнул окурок в сгущающуюся темноту.

Огонек прочертил дугу, ударился об асфальт в том месте, где были нарисованы классики, и медленно погас.

Мать, конечно, осталась на ночь, но зато к обеду следующего дня Анжелика от нее избавилась. К тому же той надо было на работу. Часа в три позвонил Михаил, она недоверчиво спросила: