Шеридан положил свой бумажный пакет на пол, а картонную папку — на стол и затем, не дожидаясь приглашения, присел на стул. Франклин последовал его примеру.

— Мой приход вас встревожил, Франклин…

Молодой человек секунду-другую помедлил — во-первых, потому что ему было непонятно, это вопрос или утверждение, а во-вторых, он попытался разгадать, нет ли в словах полковника какого-нибудь подвоха, — а затем отрицательно покачал головой, ничего при этом не сказав. Шеридан улыбнулся, отметив про себя, что такое поведение иначе как благоразумным не назовешь.

— Я не займу у вас много времени, — предупредил он.

Франклин кивнул в сторону студенческих работ, стопкой лежавших на столе.

— Я проверяю сочинения студентов. Честно говоря, это требует срочности, но я, конечно же, могу отложить работу, если полиции требуется моя помощь. Однако имейте в виду, через двадцать минут у меня начинается занятие. В общем… Я вас слушаю.

Шеридан с понимающим видом посмотрел на Фрэнка, а затем достал записную книжку и шариковую ручку.

— Я пришел, чтобы проконсультироваться у вас.

— У меня?..

Франклин сначала подумал, что полицейский явился сюда, в университет, по поводу таинственного «Писательского клуба». Однако оказалось, что это не так.

— Обратите внимание, — продолжал Шеридан, — что я пришел к вам не в полицейской форме. Я сделал это умышленно, чтобы вы не заблуждались по поводу моего визита сюда и поставленной мною цели. Я прошу о консультации в связи с расследованием, которое мне приходится проводить самому, в одиночку. В свое свободное время.

Единственное, что имело сейчас значение для Франклина, — это непреложный факт присутствия в его кабинете самого высокопоставленного и самого влиятельного полицейского штата. Этот человек сидел перед ним, и какая разница, в полицейской он форме или в банном халате.

— Я довольно интенсивно занимался этим, я бы сказал, довольно запутанным делом и даже достиг определенных успехов. Однако для продолжения расследования мне необходимо прояснить кое-какие моменты… и я решил обратиться за помощью к специалисту.

Шеридан говорил правду: за последние два месяца не было ни одного дня, когда бы он не размышлял над загадкой двадцати четырех трупов, обнаруженных у строящегося ответвления автострады. Для него, как и для Амоса Гарсиа, эти размышления трансформировались в бесконечное расследование с многочисленными версиями и предположениями. Полковник тщательно изучил всю собранную информацию о жертвах, уликах, вещественных доказательствах, проштудировал анализ сопоставления личных данных погибших. Он попытался выделить несколько наиболее правдоподобных версий, однако его мучило множество других догадок, а еще больше — сомнений. Бывали дни, когда Шеридану, к его великой радости, казалось, что он наконец-то напал на верный след, но уже на следующее утро приходилось признавать ошибку — и тогда у него невольно опускались руки. Будучи опытным полицейским с большим стажем и имея на своем счету далеко не одно расследование, полковник оказался в плену идей, рождавшихся и умиравших едва ли не в один и тот же вечер.

— Речь идет, видимо, об уголовном деле? — вежливо осведомился Франклин.

— Да.

Шеридан обронил это слово, как показалось Фрэнку, вызывающим тоном. Франклин снова насторожился: раз дело касается уголовщины, ожидать можно чего угодно.

— У меня в настоящий момент имеется несколько предположений, которые, я надеюсь, смогли бы пролить свет на это запутанное дело, — сказал Шеридан. — Среди них есть одно, которое, несомненно, покажется вам весьма странным, однако мне очень хотелось бы его потихоньку проверить. Как раз для этого мне и необходим такой человек, как вы.

Шеридан достал из картонной папки книгу. Это была работа Франклина, посвященная писателям-романистам, — «Тяга к перу, или Писатели за работой».

— Интересное исследование. Очень интересное, — произнес полковник, взвешивая на руке тоненькую книжку. — Особенно в свете того, чем я в данное время занимаюсь.

Франклин хотел было вежливо улыбнуться, но не смог — его челюсти и губы вдруг так сильно сжались, что ему даже стало больно.

— Я с трудом представляю, как может эссе на литературную тему помочь офицеру полиции в проводимом им расследовании, — с трудом выдавил он.

Шеридан открыл книгу на странице, где у него лежала закладка, и стал читать вслух подчеркнутый им абзац:

— «Граф Лев Толстой вел такой же образ жизни, как и крепостные крестьяне в его поместье, чтобы лучше понять, чем живут бедняки его страны; Гюстав Флобер принял безопасную дозу мышьяка, желая лично почувствовать, каким был вкус яда во рту у отравившей себя Бовари; Эмиль Золя ни минуты не колебался, когда у него возникала необходимость посетить поселки и угольные шахты, в которых жили и работали его персонажи; Джек Лондон и Джозеф Конрад черпали вдохновение из воспоминаний о своей молодости, когда один был золотоискателем, а второй — моряком…

У некоторых писателей-романистов существует потребность в точном знании, в достоверной информации, которую невозможно ничем опровергнуть. Ради того, чтобы творить, они хотят знать.

Парадокс же применительно к подобным великим писателям заключается в том, что они, в целом, обладают огромнейшим воображением. Однако им его все равно никогда не хватает».

Франклин, словно подтверждая только что прозвучавшие слова, кивнул. Однако он все еще не мог понять, чего добивается Шеридан. Наблюдая, как тот листает его книжицу, Фрэнк думал только об одном: что хочет от него этот полицейский? Тем временем полковник перевернул еще десятка три страниц и взглянул на подчеркнутый им абзац. Затем он улыбнулся, положил книгу на стол и пристально посмотрел на Франклина.

— Вам известен писатель по имени Бен Боз?

Фрэнк задумался.

— Бен Боз? Вроде что-то слышал… Подождите, я вспомнил: «Правило трех». Эта книга, по-моему, была его первым успехом и, к несчастью, единственным. Вот уже лет пятнадцать о нем ничего не слышно. А эта его первая книга и в самом деле получилась неплохой. Вы ее читали?

— Да.

Шеридан вытащил из своего бумажного пакета семь книг, написанных Бозом, и сложил их стопкой на столе перед Франклином. Затем он открыл картонную папку и достал из нее семь досье, на которых стояла печать полиции штата Нью-Хэмпшир.

— Я не буду вдаваться в подробные разъяснения и лишь скажу, что в последние несколько недель в силу определенных обстоятельств я заинтересовался этим второразрядным писателем. Мне стало известно, что его роман был любимой книгой девушки, ставшей одной из нескольких жертв трагедии, которую я в данный момент расследую.

— Одной из нескольких жертв? — изумленно переспросил Фрэнк.

Самоуверенность, уже начавшая было возвращаться к нему, вмиг растаяла.

— Да, — сказал полицейский. — Именно нескольких жертв. Мы заметили, что произведения Боза пользовались популярностью у людей, которые впоследствии погибли. По какой-то — пока совершенно непонятной причине — Боз фигурирует в досье, заведенных на этих людей. Вполне возможно, что это всего лишь случайность. Если проанализировать книги, которые читали при жизни жертвы, проходящие по нашим уголовным делам, то такие авторы, как Стивенсон и Жюль Верн, точно попали бы под подозрение. Тем не менее… — Шеридан прикоснулся рукой к сложенным стопкой романам. — Вот семь детективов, написанных Бозом. Проведя кое-какой анализ, я обнаружил, что все они связаны с реальными событиями, происходившими в Новой Англии.