А одна из девах неожиданно клюнула, ответила. Петрович удивился: все равно что рыбу в ванной поймать!

Однако все оказалось не так просто. Девица хотела привлечь его к сотрудничеству, услугу, значит, с него стрясти. Но заплатила прилично: похоже, иностранка, раз в деньгах так плохо разбирается!

Петрович не стал отказываться, дело-то плевое! Да, придется постоять на холоде, так он изначально там стоял, безо всяких денег! В выполнении задания он был заинтересован, потому что девица прозрачно намекнула на дополнительное вознаграждение «за вредность».

Долго мерзнуть Петровичу не пришлось, описанные девицами мужчины появились минут через двадцать. Ну и вкус у современных дамочек! Сами, вроде бы, милашки, а двухметровых мордоворотов себе выбрали!

Собственно, это их дело. Петрович пропустил верзил в подъезд и сразу же нажал на нужную кнопку домофона. Проще простого, а деньги в кармане!

Ему хотелось сразу же отправиться в ближайший магазин за сигаретами и нормальной зажигалкой, которая работает всегда, а не когда придется! Петрович почти поддался соблазну, но все же сумел остановить себя. Фифа эта сказала, что доплатит за ожидание, если оно затянется. А двадцать минут – это долго!

Дожидаться девиц здесь бесполезно, если две пары в одной квартире собрались, да еще и праздновать что-то начнут, до темноты стоять придется! Пожалуй, стоит зайти к ним и напомнить, насколько он оказался полезен. Сейчас пускай празднуют, а он заскочит позже… Может, они под хорошее настроение больше отстегнут!

Для себя Петрович решил: вот допьет запасы и пойдет к ним! Не мучая себя дальнейшими размышлениями, он продолжил наблюдение за абсолютно не меняющимся пейзажем двора.

Он не уловил момент, когда ситуация изменилась. Не потому, что был пьян: для закаленного годами потребления всего, что горит, организма Петровича такое количество алкоголя относилось к категории «чуток попробовал». Просто никто бы не заметил – слишком большая скорость исполнения…

Кто-то, неслышно подкравшийся сзади, вырвал из руки Петровича бутылку и разбил об его же голову. Петрович даже крикнуть не успел, последним, что зафиксировалось в его памяти, стал звон разбивающегося стекла, а падение уже осталось за гранью беспамятства.

Очнулся Петрович с внушительной головной болью – как с мощного похмелья. Но до наступления похмелья хоть весело бывает, а тут – сплошное расстройство! Башка гудит, в горле засел привкус тошноты, нос забит засохшей кровью. Избили, гады…

И… связали?! Петрович думал, что ошибся, но попытка пошевелиться показала: он привязан к чему-то. Скорее всего, к стулу.

– О, смотри, задергался! – хохотнул неподалеку низкий мужской голос. – Я же тебе говорил, алкаши эти живучие!

Петрович не без труда открыл глаза – веки сильно опухли. Поначалу резкий свет ослепил, но постепенно мужчина привык, понял, что свет не очень-то и резкий на самом деле. Это просто ему плохо…

А стало еще хуже, когда он наконец рассмотрел, куда попал. Комната большая, с высокими потолками, причем размер помещения подчеркивается еще и тем, что оно пустое – из мебели только деревянный стол и стул, к которому он сам привязан. А стена, стена-то какая! Вся рисунками заклеена, а на рисунках – цифры.

Эти цифры и разглядывали сейчас двое мужчин в черном. Петрович узнал их без труда: те самые, которых он должен был высматривать. Значит, он в той квартире, тридцать восьмой… Наличие вокзала за окном подтвердило его догадку.

А вот девиц не видно, как и праздничных украшений. Петрович академическим умом не отличался, в школе только четыре класса отучился, но и этого хватило, чтобы сообразить: втянули его девки в темную историю.

– Отпустите меня, – прохрипел Петрович. Язык ворочался с трудом, от необходимости говорить тошнота усиливалась.

– Он быстро реабилитируется, – оценил один из мужчин. – Быстрее, чем ты думал. Гони бабки!

Второй с явной неохотой протянул напарнику несколько купюр.

– Рад ты с друга бабло содрать! – хмыкнул он.

– Нечего было спорить! И бить его так сильно тоже. Из-за тебя время потеряли!

– Слушай, он уже очнулся, не видишь? Поэтому хорош языком чесать, переходим к делу!

И они перешли в буквальном смысле, переместились поближе к Петровичу. Теперь они практически нависали над ним.

– Выкладывай, бомжара, кто тебя нанял!

Петрович не собирался таиться, честно, не собирался. Просто от страха он забыл даже не факты – слова!

– Я… Меня… Деньги… Бабы! Водяра…

– Очень содержательно! – фыркнул верзила повыше.

Петрович его веселья не разделял, потому что получил увесистую оплеуху. Организм, доведенный до предела, избавился-таки от накопившегося запаса желудочного сока. Петрович только и успел, что наклониться в сторону. А то ведь изобьют, если на их ботинки попадет!

– Окно открой, – велел высокий своему коллеге. – А то сейчас вонища будет! А ты, блевотник, слушай сюда. Ты думаешь, мы не заметили, что ты сделал, когда мы вошли? Ты позвонил в домофон. Здешний домофон, когда его используют, издает специфический писк. Ты позвонил. Мы услышали. И кто-то еще услышал! Я, когда мимо проходил, удивился: кому может этот убогий звонить? А он, оказывается, воров предупреждал!

Воров? Девки воровками оказались? Петровичу захотелось побиться головой о стену: ну и влип! На зоне так не влипал, а тут повелся!

Можно было догадаться, что не просто так они деньгами разбрасываются. Свалил бы, выполнив задание, – и с бабками бы остался, и проблем избежал. Так нет же, позарился!

– Мне нужно знать, – продолжил его похититель, – кто тебя нанял, кто ты такой и какое отношение имеешь к Эдику?

– Эдику? – автоматически переспросил Петрович.

– Не выпендривайся, не в твоих интересах.

Это не реальность, это бред, выходящий за рамки подставы. Допустим, девки его кинули и обокрали квартиру, но к чему тогда цифры на стенах? И где мебель? Две тощие девицы никак не могли незаметно вынести из подъезда мебель!

– Похоже, пациент попался сложный, – вздохнул верзила. – Будем лечить.

Он ненадолго вышел в коридор, а вернулся с плоскогубцами и какой-то грязной тряпкой.

– Имей в виду, соседи услышат, – спокойно предупредил его второй, остававшийся у окна.

– Не услышат. Снизу никого нет, мы же с тобой звонили в квартиру. А наверху только дети. Да и вообще, домина добротный, стены хорошие, звук не пропустит.

Петровичу показалось, что у него душа отделяется от тела – сама по себе, от страха. Не нужно было обладать бурным воображением, чтобы понять, что с ним намереваются делать. Уж никак не вертеть плоскогубцами фигурки из проволоки!

Он должен был остановить это во что бы то ни стало! Боли, а тем более такой сильной, Петрович не хотел.