Смотрю в окно, чтобы лучше рассмотреть дорогу и рапортую:

– По Кирова едем, к «Мегастрою» подъезжаем.

– Чудесно. Попроси водителя остановиться на парковке магазина.

– Мне не нужны обои. Правда, я что-то по дороге перехвачу.

Рома рычит в трубку. Кажется, я его довела окончательно.

– Так, Ксения! – кипятится, а я готова рассмеяться в голос и от души. – Делай, что начальство говорит, и не спорь!

И вешает трубку, а я даю себе волю и хохочу, запрокинув голову. Нет, определённо, эта командировка будет самым необычным, что вообще случалось со мной. Прямо чувствую это.

Когда такси останавливается на парковке гигантского супермаркета "Магастрой", я уже вижу Литвинова. Он стоит, рядом со своей машиной, скрестив длинные сильные ноги в лодыжках, и листает что-то на своём телефоне. Непослушные волосы закрывают глаза, но я знаю, что они такие же чёрные, словно южная полночь.

Расплатившись, вытаскиваю себя и чемодан из салона, а Рома, словно почувствовав взгляд на себе, резко поднимает голову. Он не улыбается, завидев меня, он просто смотрит. Внутри всё почему-то сжимается, сердце беспокойно колотится о рёбра, и я вся горю и леденею одновременно.

– У нас ещё есть время до самолёта, – говорит, забирая у меня чемодан и бросая его в багажник. – Как ты относишься к пикнику?

И указывает рукой на две коробки пиццы, которые лежат на переднем сидении его машины.

Роман.

Стоило самолёту оторваться от земли и взмыть в небо, как Ксюша вырубилась. Просто прикрыла глаза и через пару секунд уже спала. И её не смог разбудить ни ор ребёнка, сидевшего через проход от нас, ни объявления пилота, ни возня стюардессы. Просто уснула, вмиг расслабившись. Я смотрел на неё весь недолгий полёт, потому что видеть её было приятнее, чем актёров какого-нибудь дурацкого сериала в моём ноуте. И вот так вот сидеть рядом с ней, просто смотреть ощущалось правильным и очень нужным. Словно именно это мне и нужно было, чтобы понять что-то для себя, усвоить.

Она казалась в этот момент такой трогательной, почти ребёнком, и я не сдержался: коснулся пальцами лба, спустился ниже, чертя маршруты возможного счастья. Думал о том, что у нас как-то всё странно получается, но мне нравится бороться. И пусть её ненормальная сестрица говорит и делает, что хочет – меня это волнует меньше всего.

Я азартный и упёртый, обожаю трудности и вызовы, потому весь мир может изойтись на дерьмо – не отступлюсь. И навязчивость блондинистой пигалицы точно не то, что способно мне помешать. Напротив.

Не знаю, чем так сильно меня привлекает Ксения – об этом я думаю меньше всего. Пытаться анализировать чувства – дело зряшное. Я просто нутром ощущаю, каждой клеткой тела, что быть рядом с ней – то, что мне жизненно необходимо. А своим ощущениям доверять привык, и на свою интуицию полагаюсь – она меня никогда не подводила.

У меня давно не было нормальных отношений. Я – никому не нужный мальчик – всегда искал в этой жизни пристань. В глубине души всегда мечтал, что появится человек, с которым мне захочется остаться рядом навсегда. Человек, которому я буду нужен вот такой, какой я есть – со всеми своими тараканами и недостатками.

Идеальных людей не бывает – это я уяснил ещё в глубоком детстве. Но есть в этой жизни люди, которых ты готов принять целиком и полностью просто потому, что без них невыносимо.

И вот в тот момент, когда Ксюша спала, иногда слегка вздрагивая и морщась, похожая на маленькую печальную девочку, мне подумалось, что она именно та, что нужна мне. Глупость ли это? Не знаю. Возможно. Или самообман, но одного того, что мне хотелось её оберегать и защищать было достаточно, чтобы поверить, что мы встретились в фитнес-клубе не зря. Мне тридцать пять, я уже давно не хочу просто трахнуть кого-то, потому что у этого кого-то красивая задница.

– Просыпайся, соня, – шепчу на ухо, намеренно касаясь его губами. Я вообще не понимаю, как ещё нахожу в себе силы сдерживаться, когда в трусах вечный стояк. Да моему члену достаточно самой малости, сущей ерунды, чтобы восстать до боли в пояснице: её аромата, улыбки, взгляда. Чего угодно. Главное, чтобы это была она.

Ксюша медленно открывает глаза, словно спала не в самолёте, а на Лазурном берегу, сладко потягивается, и я шумно сглатываю, наблюдая эту нереальную в малой красоте картину. Взгляд подёрнут сонной дымкой, а я готов грызть зубами кожаную обивку сидения, чтобы не сорваться и не накинуться на снежную королеву прямо здесь и сейчас.

Господи, если ты существуешь, дай мне сил. Потому что сам я уже не справляюсь.

– Прилетели, – объявляю, а Ксюша озирается по сторонам, будто бы только вспоминает, где мы находимся.

– Я уснула, что ли? – удивляется, а сонный слегка хрипловатый голос выворачивает меня наизнанку. Мать его, как меня разрывает-то. – Не может быть…

– Почему же? Очень натурально храпела, я свидетель, – усмехаюсь, заправляю упавшую на её лоб прядь насыщенно-медных волос.

Потрясающий цвет. Надеюсь, что натуральный.

– Не смешно! Я никогда не храплю, между прочим, – обиженно выпячивает нижнюю губу, а в глазах лукавые огоньки.

Нет, она всё-таки кокетка и провокаторша. И то, что всё это – не игра с её стороны, не намеренная попытка свести мужика с ума делает её сексуальные всех прочих в моих глазах.

– А я говорю, что храпела, – издеваюсь, а Ксюша гневно сужает глаза, но на дне их таится смех.

Мне нравится, когда она такая. Да я, чёрт его возьми, в восторге от неё!

Стюардесса появляется в проходе, вещает бодрым голосом всю эту чушь о ремнях и прочей лабуде, а мне уже не терпится скорее покинуть самолёт. У меня слишком много планов на эту командировку, чтобы так бездарно тратить время на всю эту ерунду.

Когда спустя невыносимо долгое время мы возвращаемся на землю, я беру Ксюшу за руку, а она, на удивление, не спорит. Словно, оказавшись в другом городе, где до боли в наполненных йодом лёгких пахнет морем, она позволяет себе расслабиться.

– Тебя что-то беспокоит, я вижу, – говорю, когда забираем свой багаж и наконец-то покидаем аэропорт. – Дома что-то случилось?

– Это интерес начальника к жизни своей ассистентки? – В голосе мягкость, и она обволакивает меня, точно пуховым одеялом.

– Нет, это интерес мужчины к жизни женщины, которая ему охренеть как нравится.

Вокруг нас, несмотря на падающий на город вечер, слишком много людей. Но кому до них вообще есть хоть какое-то дело, когда Ксюша так упорно сводит меня с ума?

Я бросаю снежнокоролевский чемодан и свою полупустую спортивную сумку на асфальт и делаю шаг вперёд. Всего один, но это сокращает расстояние между мной и женщиной, от которой я без ума, до нескольких миллиметров. Толпа, словно море, огибает нас, не задевая, и мы оказываемся в вакууме ощущений и эмоций.