Ливень шел до позднего вечера с ровной, неостановимой напористостью. Через хляби небесные на Средний Ангальт излился целый океан воды. Луга обратились болотами, ручьи растеклись в реки, а дорога превратилась в жидкое месиво.

Карета, одолженная принцу Карлу-Йоганну, разбрызгивала во все стороны грязные фонтаны, конские копыта чмокали, будто по тесту. К ночи дождь ослаб, по крыше теперь стучали усталые капли. Друзья молчали, думая каждый о своем.

Его высочество уныло вздыхал. Луций то расцветал в улыбке, то гас и поникал головой.

Сразу после отъезда у них произошел чувствительный разговор. Катин корил принца за низменность его вожделений по Ангелике, повторяя доводы, приведенные Беттиной. Гансель оправдывался, потом винился и в конце концов пообещал никогда больше не помышлять о плотском.

– Я вижу, вам понравилась госпожа фон Вайлер, – сказал он. – Удивительная особа, не правда ль?

– Я и не знал, что такие бывают!

– Так женитесь на ней! – воодушевился принц. – У вас тоже будет чистый, белый брак, и мы заживем вчетвером, под одним кровом!

Луций в ответ привел соображение, мешавшее ему все время цвести улыбкой:

– Беттина не из тех женщин, кому делают предложение. Только если решит сама, а этого, наверное, никогда не случится…

И оба надолго утихли.

Но печальные мысли удерживались в голове Катина недолго. Всякий раз, когда он ощущал давящую сырость непросохшего платья и башмаков, сердце наполнялось радостью. Эту влагу одежда и обувь впитали в счастливые минуты, когда рядом была Беттина!

А еще платонический влюбленный беспрестанно поглаживал на трости костяной шлем античной богини. Ее лик так напоминал Беттину!

Карета замедлила ход и остановилась. В дверцу постучал кучер.

– Ваше высочество, вода сшибла мост через Эльбу. Прикажете поворачивать обратно?

Друзья вышли из экипажа.

Река вырвалась из берегов и неслась, вспениваясь под луной водоворотами. На том берегу отчаянно скрипела и вертелась водяная мельня, словно в ее колесе поселилась огромная взбесившаяся белка. Немного поодаль посреди широкого потока темнел полузатопленный островок, перед которым вскидывались буруны.

Мост не рухнул, но в одном месте сильно покосился – кажется, вода подломила одну из опор.

– Повернем назад или отпустим карету и пойдем пешком? – спросил принц. – Через мост мы как-нибудь переберемся, а на той стороне в нескольких милях, кажется, есть гостиница. Наймем там лошадей иль переночуем.

– Лучше вернемся, – быстро ответил Луций. При мысли о том, что он снова увидит Беттину, сердце у него так и запрыгало. – Несколько миль вязнуть в грязи – малое удовольствие.

– И то, – согласился Гансель и крикнул: – Эй, разворачивай!

Никто не откликнулся.

– Эй, кучер, куда ты провалился?

Зашлепали шаги. Но шел не один человек – двое.

Прикрывшись ладонью от яркой луны, светившей прямо в глаза, Луций увидел приближающиеся тени: огромную и маленькую.

– А вот и мы, – произнес веселый жирный голос, показавшийся Катину смутно знакомым.

Герой страшится не того, кого нужно; уподобляется Пятнице; далеко перемещается, никуда не переместившись; сводит знакомство с богом Янусом и наконец перестает тратить время на глупости

Мгновение спустя наш герой узнал обоих. То были подозрительные субъекты из давешней харчевни: болтливый человек-гора и его молчаливый подручник. Первый легко помахивал увесистой дубинкой. Второй зябко сутулился, пряча руки в широкие рукава.

Увидел Катин и кучера. Тот не откликнулся на зов, потому что никак не мог этого сделать – бедняга лежал близ кареты навзничь, раскинув руки, безжизненно разинув рот.

Грабитель с большой дороги, я верно угадал, мелькнуло в голове у Луция, и он горько пожалел, что не носит шпаги.

– Кто вы, господа? – спросил за спиной принц. – Должно быть, вы тоже не можете переправиться через сломанный мост? В этом случае…

Он осекся, заметив убитого возницу.

– Я вас сегодня уже видел! Вы разбойники! Зачем вы умертвили этого несчастного? Что он вам сделал? Довольно было бы задать обычный в вашем ремесле вопрос: кошелек или жизнь? И вы получили бы, что желаете, ибо человеческая жизнь дороже денег!

Великан рассмеялся.

– Будь по-вашему. Кошелек или жизнь?

– Без сомнений кошелек. Вот, держите.

– Ответ неправильный. Жизнь!

Луций был настороже, угадывая в повадке пузатого злодея смертельную угрозу, которая не удовлетворится одной лишь поживой. Но он страшился не того, кого следовало.

Толстый остался на месте. Вперед с неожиданной, кошачьей проворностью скакнул тонкий, в прыжке выпростал из рукава руку, в руке блеснула цепочка, на ней – железный шар. Необычное оружие рассекло воздух и, верно, размозжило бы Катину череп, если б он не отшатнулся – тело произвело этот спасительный маневр само, безо всякого участия рассудка.

Сразу последовал второй удар, не менее сокрушительный, чем первый, но теперь Луций не отступил, а защитился дареной тростью. Цепочка обмоталась вкруг нее, Катин резко потянул – и вырвал орудие убийства из руки нападающего. Отец учил, что в бою всякое движение должно стремиться к идеальному кругу, посему, когда десница Луция оттянулась назад, сжатая в кулак шуйца продлила естественную траекторию разворота и обрушилась на подбородок коротышки, однако тот тоже оказался не промах: пушинкой отлетел в сторону, но не упал.

Катин развил наступление далее. Ринувшись на здоровяка, которого по-прежнему считал главным противником, стукнул его со всей силы по лбу своим жезлом. Удар был звонок и хорош, он сшиб неприятеля с ног. Однако, шлепнувшись на зад, гигант не лишился чувств, а только схватился за ушибленное место и крикнул непонятное:

– Не стрелять! Оглушить!

Оглянувшись, Луций увидел, что второй наводит на принца пистолет. Но окрик сообщника заставил малютку убрать огненное оружие в карман. Вместо этого молчаливый нагнулся и подобрал с земли цепочку с шаром.

– Бегите по мосту! – воскликнул Катин, заслоняя собою принца. – Я задержу их!

Сразу же пришлось пятиться под быстрыми, коварными наскоками убийцы. Теперь разбойник был осторожнее, бил коротко и хлестко: то слева, то справа, то сверху. А сзади, подняв дубину, уже надвигался толстяк.