В рассуждениях Мейв было разумное зерно – однако в сердце Джейн оставался окаменевший, болезненный угол, которого не могла достичь даже правда.

– Я знаю, ты хочешь, чтобы я спустилась в кухню и обсудила нашу дальнейшую стра…

– Я хочу, чтобы ты помогла организовать похороны своей подруги, – отрезала Мейв. – Но вместо этого вынуждена сидеть тут и уговаривать тебя принять душ.

Похороны. Джейн словно обожгло этим словом. Похороны родителей она не помнила, а Ба не дружила ни с кем из сельчан до такой степени, чтобы ее звали на поминки. Первые похороны, на которых Джейн присутствовала по-настоящему, были бабушкиными. На мне было дешевое черное платье. А Малкольм сновал вокруг и контролировал каждую мелочь, чтобы мне не пришлось ни о чем беспокоиться. Девушка вспомнила пересуды и косые взгляды соседей – особенно сердитого старика, который заметил Малкольма еще в первый приезд в городок. Но больше всего ей запомнились темные краски, соленый вкус слез, приглушенные голоса и густой сладкий запах ладана в душном воздухе. Для Джейн тот день стал сущим мучением, и она уехала в Париж, как только это позволили приличия. Или чуть раньше – если поинтересоваться мнением соседей. И уж точно – задолго до того, как я узнала, что Ба погибла из-за меня…В случае с Ди правда была очевидна с самого начала. Насколько труднее окажется смотреть в холодную могилу, зная, что та открылась по ее вине?

– Это не твоя вина, – тихо сказала Мейв, и Джейн яростно заморгала, силясь сдержать слезы.

– Ты так говоришь только потому, что считаешь, будто так нужно, – откликнулась она беспомощно, и первая слеза все-таки проложила блестящую дорожку по щеке. Кожу мгновенно обожгло, и Джейн вспомнила про пламенеющие царапины, оставленные ногтями Аннетт.

– Ничего я не считаю, – Мейв с еле заметной улыбкой перебросила через плечо рыжие кудри, и Джейн тоже не удержалась от полусмешка-полувсхлипа. Ребра тут же заныли.

– Конечно, я ни в чем не виновата – если не считать пары маленьких промашек. Например, того, что я втянула Ди в ведьминские разборки, а когда она чуть не погибла, продолжила просить о помощи и наконец придумала блистательный план: отправиться в западню и рискнуть жизнью, чтобы спасти врага от себя самого. Знаешь, есть разница между Хасиной и теми, кто ей служит. Кто выбралее сторону, несмотря на все предупреждения. И что же? Мой бывший муж собирается исправитьслучившееся, как ни в чем не бывало. Как будто здесь можно что-то исправить. Как будто он никогда меня не подводил, – Джейн сделала большой глоток и поставила почти пустую кружку на тумбочку, рядом со спиритической шкатулкой.

– Знаешь, а я все равно верю Малкольму, – задумчиво произнесла Мейв, и Джейн нахмурилась при смене темы.

«Я тоже», – подумала она, но вслух ничего не сказала.

– В любом случае, можете расслабиться по этому поводу, потому что я его вчера прогнала, и…

– Ты его что? – Мейв почти сорвалась на крик. – Джейн, послушай. Я знаю, что ты до сих пор бичуешь себя за глупости, которые якобы совершила. Но если ты отказалась от помощи единственного человека, который полностью, исключительно, безоговорочнона твоей стороне, я вынуждена признать: ты и правда дура.

Этот внезапный поворот на сто восемьдесят градусов ошеломил Джейн даже сильнее, чем неуклюжие попытки Мейв ее развеселить.

– Думаю, некоторые твои родственники все-таки разделяют мою точку зрения, – проворчала она.

– Послушай, мы тебя любим, – рассердилась Мейв. – Мы с тобой на одной стороне, и ты это знаешь. Но Малкольм – на твоейстороне, какой бы она ни была. Думаю, ты способна уловить разницу.

Джейн вовремя прикусила язык: разница и правда была очевидна.

– Не знаю, хочу ли я видеть его на своей стороне, – наконец тихо сказала она. – Я не уверена, что ему удалось стать таким партнером – таким человеком, я имею в виду – каким я его считала. Каким он сам хотел быть. Не знаю, возможно ли это вообще.

Мейв помедлила, затем пожала худенькими плечиками.

– Нам казалось, что вы нашли общий язык.

Мне тоже так казалось. По правде говоря, в свете вчерашних событий последние две недели выглядели весьма противоречиво. Джейн была уверена, что узнала Малкольма по-настоящему – по крайней мере, ее первое впечатление о мужчине в итоге подтвердилось. Их отношения с первого дня не были ни нормальными, ни простыми – но все, что предшествовало свадьбе, на поверку оказалось ложью. Почему же она так легко доверилась их новому роману, начавшемуся после разрыва?

– Ну, мы все выяснили… в конце концов, – уклончиво ответила она.

Мейв медленно кивнула.

– И оказалось, что лучше бы не выясняли.

Джейн поджала губы.

– Я ужасный человек. Говорю о Малкольме в утро после… после…

– Все сложно, – мягко прервала ее подруга, избавив от необходимости заканчивать фразу. Одно имя Ди отзывалось в Джейн ноющей болью, а упоминать ее смерть вот так, в обычной беседе, было все равно что тереть наждачкой открытую рану. – На тебя свалилось слишком много всего. И когда ты пытаешься в этом разобраться, становится только хуже. Так что хватит строить надутого отшельника. Это никому не помогает, и тебе – в первую очередь.

Джейн выбралась из хитросплетения одеял и бросила многозначительный взгляд на кружку.

– Если на кухне еще остался такой чай, то я, пожалуй, спущусь, – наконец уступила она. – И даже приму душ.

Губы Мейв изогнулись в озорной усмешке, но она тут же сменилась печальной улыбкой.

– Пойду поставлю воду.

Джейн не было нужды заглядывать в голову к подруге, чтобы догадаться, о чем она думает. Ди единственная в доме могла приготовить что-нибудь сложнее чая. И теперь ее нет. Боль от этой мысли была почти нестерпимой… но только почти.

Жизнь неизбежно продолжалась.

Ли молча обошла вкопанный в землю камень. Спутанные рыжие волосы окутывали черную блузу наподобие огненного плаща. На взгляд Джейн, младшей Монтегю удалось описать идеальный круг. Обходя надгробие, она рассыпала соль из маленького кожаного мешочка, и та алмазно вспыхивала в солнечных лучах, прежде чем исчезнуть в траве. Завершив первый круг, Ли тут же начала второй – на этот раз оставляя за собой дорожку колодезной воды.

Эмер, накинувшая длинный зеленый плащ поверх обычного строгого платья, выступила вперед и воздела руки к небу.

– Колесо повернулось, – торжественно начала она. – Наша сестра поднялась к солнцу и вместе с ним вступила в новый день. Наши сердца покрыты мраком скорби, но ликуют при мысли, что теперь она ступает в свете. Ее путь в Страну Вечного Лета был оплачен кровью, но сегодня мы собрались, чтобы успокоить ее душу и указать ей дорогу…