Но образ, заключенный в этом дневнике, не знал смерти. Это была лишь тень Ба, воспоминание, оживленное магией Селин Бойл. Джейн не боялась нарушить его покой – а еще, в качестве приятного бонуса, никогда не причиняла ему боль. Постоянное чувство вины, преследующее девушку во снах и наяву, усиливалось с каждым неверным выбором. Сама возможность поговорить с кем-то, перед кем она еще не провинилась, была огромным облегчением.

Джейн открыла книгу и принялась листать девственно чистые страницы, пока на периферии зрения не проступили невидимые письмена. Кожу тотчас кольнуло: магия, заключенная в крови девушки, отзывалась на хитроумные чары дневника. «Покажи мне ее, – попросила она, чувствуя, как мысли странным образом впитываются в пожелтевшие страницы. – Покажи мне свою хозяйку. Покажи, что она в тебя вложила».

В следующую секунду мир качнулся, и тело Джейн осталось внизу и далеко позади. Вокруг замелькали какие-то картинки, но их мельтешение было столь стремительным, что все образы сливались в пеструю мешанину цвета и света. На этот раз Джейн знала, чего ожидать, и зорко вглядывалась в этот калейдоскоп, надеясь отыскать знакомые лица. Увы, прежде чем ей удалось узнать хоть что-то, мысленное слайд-шоу прекратилось, и девушка оказалась в темноте, в пустоте, лицом к лицу с двойником Ба.

– Опять ты, – проворчала она таким знакомым тоном, что Джейн захотелось то ли смеяться, то ли плакать.

– Опять я, – покорно согласилась она.

Это проекция Селин Бойл впервые рассказала ей о Хасине. Именно от нее Джейн узнала, что Ба затеяла охоту на ведьму, которую подозревала в убийстве своей дочери – Линн Доран, – но неожиданно выяснила, что та служила лишь сосудом для души своей древней и злобной прародительницы. Когда родители Андре и Катрин Далкеску похитили Аннетт прямо из-под носа матери, Ба помогла им спрятать девочку в надежде, что преступно долгая жизнь Хасины наконец оборвется. К несчастью, Джейн узнала обо всем этом уже после того, как своими руками разрушила многолетний кропотливый труд Селин Бойл.

– Я не смогла ее остановить, – призналась она. – Хасина вселилась в тело Аннетт.

Двойник Ба пару раз быстро моргнул. Это было не человеческое удивление – скорее реакция робота, обрабатывающего новую информацию. Как ни странно, это придало Джейн уверенности. Она последовательно описала возвращение Малкольма, их встречи с Аннетт, намерение помешать Хасине во время ритуала и финальный провал в атриуме.

– Аннетт двадцать четыре года, – закончила она с отчаянием. – Думаю, она не упустит шанс нарожать себе толпу преемников.

– Пожалуй, – признала бабушка строгим, но подозрительно невозмутимым тоном. – Даже если она не найдет новое тело, этот ритуал обеспечил ей еще несколько десятилетий. Пока она жива, ведьмы будут умирать. Боюсь, сейчас ты даже в большей опасности, чем раньше.

– Может, она остановится теперь, когда о ней узнали столько человек, – неуверенно предположила Джейн, хотя с самого начала понимала, как нелепа эта надежда.

– Не остановится, – отчеканила Ба, и девушка задумалась, действительно ли в знакомом голосе проскользнуло удивление. – Ей нужно подкреплять силу.

– Не понимаю… Неужели ведьмы представляют для нее угрозу?

Учитывая, как успешно Хасина изводила другие династии, в это верилось с трудом.

– Если бы, – и Ба принялась объяснять, что магия Хасины начала покидать ее после смерти самого первого тела. Магия отзывалась на жизнь: ей нужна была органическая энергия в качестве топлива. Неважно, насколько опустошенной чувствовала себя Джейн – а после битвы в атриуме ей казалось, что силы выпиты досуха, – дар все равно вернулся бы к ней в прежнем объеме. Это был лишь вопрос времени и отдыха. «И полного холодильника», – уточнила про себя девушка. Если же магию заключали в неодушевленный носитель – например, серебряный атаме, – она цепенела в ожидании нового хозяина. А еще медленно утекала в мир, пока не испарялась окончательно.

Конечно, Хасина не считалась неодушевленным предметом, но и вполне живой тоже не была. Сила, которая удерживала ее в этом мире, не принадлежала телу-хозяину. Душа прежнего владельца им больше не управляла, а потому стремительно слабела и истончалась, пока не теряла право называться «личностью». Чем дольше Хасина обитала в новом теле, тем сложнее ему становилось концентрировать магию. Но гордая дочь Амбики никогда не смирилась бы со слабостью.

– Значит, ей приходитсяубивать других ведьм, чтобы пополнить запасы магии, – медленно подытожила Джейн, и Ба кивнула. У девушки щелкнуло в голове: она так зациклилась на последних неприятностях, что совсем забыла причину, по которой Селин Бойл начала копаться в семейных тайнах Линн Доран.

– Так вот почему… Ты думаешь, с моими родителями случилось то же самое? Она хотела забрать их силы?

После едва заметного колебания Ба снова ответила кивком.

– Думаю, она соблазнилась магией твоей мамы.

В том, как спокойно она это произнесла, было что-то пугающее. Джейн поежилась.

– Моя мама… – повторила она тихо. В детстве она сотни раз воображала ту автокатастрофу, словно мозаику, собирая ее из разрозненных кусочков информации, которые случалось обронить бабушке. Отдельные детали могли варьироваться или меняться местами, но главное оставалось неизменным: горный серпантин в Северной Каролине; внезапная гроза; разрушительная авария. Джейн знала, что ее спас счастливый случай – добрый сосед согласился посидеть с десятимесячной малышкой. Иначе ее сейчас не было бы, как и родителей. В тот вечер они оба находились в машине.

– Хасина могла убить ее одну, – наконец произнесла проекция Ба, – но у нее была давняя тяжба с твоим отцом. Так что она решила украсть магию и заодно рассчитаться с врагом. На самом деле, я напала на след Хасины, именно когда углубилась в истоки этой вендетты.

У Джейн перехватило дыхание. Настоящая Ба наотрез отказывалась говорить об отце. Женившись на Аджелине, он взял фамилию «Бойл» и тем лишил Джейн последней возможности выяснить что-нибудь о его жизни. Упрямое нежелание Ба отвечать на вопросы по этому поводу было еще одной причиной, по которой юная Джейн то и дело заходилась в приступах беспомощной ярости. Но как бы она ни кричала, взывала к доводам рассудка или грозила голодовкой, бабушка упорно хранила молчание. «Однако ее память может ответить мне на все вопросы», – осенило девушку. Бездушная проекция не знала страхов и упрямства настоящей Селин Бойл. Джейн сделала глубокий вдох и решительно вскинула голову.

– Расскажи о вендетте. Кем приходился мой отец Хасине?

– Этот узел завязался задолго до его рождения, – покачала головой проекция. – Память Хасины так же стара, как и она сама. Ей ничего не стоит пронести вражду сквозь многие поколения. Все началось с процессов над салемскими ведьмами – ты их, конечно, помнишь. – Джейн решила не утруждать себя ответом: бабушка обучала ее на дому, так что была прекрасно осведомлена о ее познаниях. – А вот чего ты знать не можешь – так это того, что судьи и обвинители были всего лишь марионетками в руках настоящих ведьм. Последние выжившие потомки Анилы бежали в Новый Свет и обрели здесь относительный покой и безопасность. К несчастью, дочери Хасины вскоре пересекли океан и вторглись в их владения. Когда роду Анилы удалось раскрыть тайну Хасины, они поняли, что угроза серьезнее, чем они полагали, а само их выживание зависит от ее гибели.