— Кто вам это подарил? — поинтересовался он. — Один из ваших приятелей? С намеком?

— Нет. — Она снова повернулась к зеркалу. — Брат.

— Что-что? То есть вы хотите сказать, что он пошел в магазин и?..

— Нет. Это купила одна из его подружек.

— Одна из? Ах да, вы говорили, что у него их множество.

— Да, огромное количество.

— Видимо, это семейная черта, не так ли? Чем больше, тем лучше.

Девушка легкомысленно махнула рукой:

— Ах, знаете, он в этом смысле куда хуже, чем я.

— Папа, — спросила Кэнди, пошарив в открытках, — а что такое закон движения? — Она нашла послание, которое искала и протянула ему.

— Что? — переспросил пораженный папа.

Ким кинулась было перехватить открытку, но опоздала — Оуэн схватил ее на секунду раньше. Однако она все равно попыталась вырвать открытку у него из рук, но он схватил ее одной рукой за запястье, а другой поднял открытку высоко в воздух.

— Прошу вас, мистер Ланг, — стала умолять она, — отдайте мне!

— Конечно, отдам, мисс Пейтон, только когда прочту. — Его брови взмыли вверх, он откинул голову назад и расхохотался. — Мне это нравится, — сказал он, отпуская ее руку и протягивая ей открытку. — Правда, очень остроумно. Да, я знаю первый закон движения Ньютона.

— Тогда скажи нам, — настаивала Кэнди, но, Оуэн дипломатично перевел разговор на другое.

— Ваш брат, мисс Пейтон, он что, имеет склонность к науке?

— Да, пожалуй… — замялась она.

Оуэн явно ждал продолжения, но тут, к счастью, вмешалась Кэнди. Она потянула Ким обратно на кровать.

— Давай, папа, садись рядом с нами, будем рассматривать подарки и поздравления Ким.

Оуэн так и сделал, и Ким, в страшном смущении, стала передавать ему по очереди все подарки. Он восхищался ими, однако если его изумила стоимость многих из них, а было видно, что все они дорогие, то он деликатно промолчал.

Кэнди спрыгнула с постели.

— Пап, садись сюда. — Она положила ему руки на плечи, пытаясь подвинуть ближе к Ким, он сопротивлялся, но девочка не унималась: — Ну, давай, папа, двигайся, садись рядом с Ким, вот сюда.

Медленно, с намеренной неохотой, он наконец повиновался. Кэнди стала с довольным видом переводить взгляд с одного на другого:

— А я пойду поищу подарок для Ким.

— Кэнди, не надо, деточка. Это ни к чему… — Но Кэнди уже исчезла, и Ким осталась наедине с Оуэном. — Простите, — сказала она, наконец. Он ничего не ответил. — Конечно, легко понять, чего она хочет, правда?

— Да, легко, мисс Пейтон. — Он не отрывал взгляда от пола. — Я знаю, что на уме у Кэнди. Ведь она, в конце концов, моя родная дочь. Она… пытается свести нас поближе. — Оуэн подошел к окну и выглянул на улицу. — Но, как упрямый кашалот, уже сытый по горло, — Ким поняла, что он имеет в виду свой неудачный брак, — я отказываюсь открывать рот во второй раз… как ни соблазнительна новая наживка. — Он внезапно обернулся и успел заметить тоску и грусть в ее глазах. — Разочарованы, мисс Пейтон?

— Вы же знаете, что я вам отвечу, мистер Ланг. Вам известно к тому же мое отношение к ученым.

— Ах да. Да, я помню, что вы говорили у Саутов, что не выйдете замуж за ученого, даже если вам предложат состояние. Но вам ведь уже не так мало лет, чтобы быть очень разборчивой, не так ли? Вам ведь сегодня исполняется тридцать, кажется?

— Тридцать? — в ужасе переспросила она и тут же осеклась. — А, да, тридцать.

Вернулась Кэнди, держа в руке какой-то кулек, завернутый в кусок материи.

— Папа! Папа! — звонко закричала она. — Ты отошел! Ты отошел от Ким! — Она схватила его за руку и потянула обратно, чтобы он снова сел на кровать, после чего, удовлетворенная, она протянула Ким свой подарок.

Нарочито медленно, с предвкушением, Ким развернула тряпочку и нашла внутри то, что так боялась найти, — вещь настолько ценную, что это было уже больше похоже на жертвенное подношение: куклу, одетую в костюм былых времен с пышной белой юбкой на кринолине, с передничком из блестящей розовой ткани. У куклы были длинные золотистые волосы, голову украшал венок из крошечных роз, глаза ее закрывались и открывались, руки двигались.

— Но Кэнди, — запротестовала Ким, еле сдерживая слезы, — милая моя девочка, это ведь твоя кукла. Ты не должна мне ее дарить…

— Нет, теперь твоя. Это мой подарок тебе на день рождения.

— Это самое дорогое, что у нее есть, мисс Пейтон, — тихо произнес Оуэн. — Боюсь, вам придется принять этот дар. Она его делает от чистого сердца.

Ким покачала головой, не в силах сказать ни слова. Потом она встала и обняла Кэнди, прижавшись щекой к нежной розовой щечке ребенка.

— У меня щека мокрая, — заявила Кэнди, почувствовав ее слезы. — А почему ты плачешь, Ким? — Та была не в силах что-либо ответить. — Почему она плачет, папа? — уже с тревогой переспросила Кэнди.

— Потому что ей очень понравился твой подарок, Кэнди. Правда, Ким?

Девушка кивнула. Оуэн медленно протянул ей носовой платок. Ким вытерла глаза и пролепетала, что постирает платок и вернет ему, но он отобрал его у нее и сунул в карман халата.

— А теперь давай твой подарок, папа.

Оуэн растерялся. Он поднялся с кровати, не зная, что делать.

— А у меня нет подарка, — пробормотал он, хлопая глазами, и беспомощно посмотрел на Ким, сидящую на кровати, расстроенный и удрученный. — А откуда я знал, что у нее день рождения?

— Нет, нет, спасибо, мне ничего не надо. У меня и так много подарков. — Она взглянула на него. — Вы не должны мне ничего дарить. — Ее голос прозвучал даже сердито, хотя она этого не хотела.

— Не должен? Почему же? — Он говорил как-то странно, как будто тоже рассердился. — Ну ладно, посмотрим.

Кэнди, снова устраиваясь на кровати рядом с Ким, стала подпрыгивать от волнения.

— Посмотрим, посмотрим! — кричала она, и в результате уронила на пол стопку открыток, и они разлетелись по всему полу, а та, которую Ким так старалась укрыть от посторонних глаз, легла прямо к ногам Оуэна. Он наклонился и поднял ее, не отрываясь глядя на цифры — «2» и «4».

— Это… это мой брат пошутил. Он всегда так шутит, — попыталась выкрутиться Ким и в ужасе подняла на него глаза. Что он — рассердился? Удивлен? Возмущен?

Он улыбался, как будто знал обо всем с самого начала.

— Двадцать четыре, — пробормотал он радостно. — Не двадцать девять, не тридцать, а двадцать четыре. Я так и думал, что вам где-то двадцать три, и, как видите, был прав. — Он бросил открытку к ней на кровать. — Ну что, еще одно разоблачение, мисс Пейтон? Надо думать, будут и другие?

Она взяла куклу, которую подарила ей Кэнди, и погладила ее по волосам.