— До Диласа еще три часа пути. Я ведь сказал вам, что разбойники увели нас далеко от дороги.

Веста посмотрела на долину, словно надеясь увидеть очертания Диласа, затем снова перевела взгляд на дом.

— Мы можем остановиться там? — спросила она.

— Именно это я и собираюсь сделать. Честно говоря, когда я был здесь в марте, присматривающая за этим местом пожилая пара собиралась на покой. Но их должны были кем-нибудь заменить. Думаю, мы оба нуждаемся в ванне и какой-нибудь цивилизованной пище.

— А мне понравился наш ленч, — с улыбкой произнесла Веста.

— И мне тоже, — ответил граф.

По тону его голоса Веста поняла, что он думает вовсе не о форели, которую они ели, а о том моменте, когда поцеловал ее.

Она слегка покраснела.

Лошади начали спускаться с холма в направлении охотничьего домика.

Когда они подъехали поближе. Веста увидела, как он красив. Снаружи домик был опоясан верандой с каменной балюстрадой, чуть ниже начинался небольшой садик, посреди которого журчал фонтан.

Кругом росли разноцветные азалии, белые, красные и пурпурные розы.

Было так красиво, что Весте показалось, будто она стоит перед сказочным замком.

Повернувшись к графу, девушка воскликнула:

— Здесь так чудесно! Я очень хотела бы жить в домике вроде этого!

— Я ведь уже сказал вам, — ответил граф, — что этот дом принадлежит принцу.

При упоминании о принце по телу девушки пробежала дрожь, и домик вдруг потерял для нее свое очарование.

Вход находился позади дома, и они проехали по небольшой дорожке, прежде чем оказались перед дубовой дверью, окованной железом.

Крыльцо было украшено королевскими гербами. Веста посмотрела на них с некоторой неприязнью, а граф спешился, легко взбежал на крыльцо и потянул за цепь, висящую на двери.

Когда дверь открылась, на пороге возник пожилой человек в национальном костюме.

Веста слышала, как граф объяснил, кто они, и дверь тут же открылась шире. Оставив коней во дворе, граф и Веста вошли внутрь.

— Я пошлю грума позаботиться о лошадях, достопочтенный суверен, — сказал с уважением слуга.

— Они не убегут, — заверил его граф. — Но пусть их покормят как следует.

— Будет исполнено, достопочтенный суверен. Позади мужчины появилась женщина, видимо, его жена, а затем девочка лет пятнадцати.

Обе были одеты в национальные костюмы — черные бархатные жилеты поверх белых блузок и пышные красные юбки с белыми передниками, отделанными кружевами.

Обе поклонились Весте и графу, который объяснил, что они как можно скорее нуждаются в ванне, а потом не откажутся от сытного обеда.

Весте трудновато было понимать язык слуг, но их дружелюбные улыбки не оставляли сомнений в желании услужить как можно лучше.

Женщина отвела Весту Наверх, в симпатичную комнату с окнами на сад и сказала, что сейчас ей приготовят ванну.

В ожидании ванны Веста сняла шляпу и подошла к окну, чтобы полюбоваться садом и открывавшимся за ним видом на долину.

Недалеко находилось небольшое озеро, кругом были леса.

Веста отвернулась от окна и прилегла на кровать.

Она чувствовала усталость и в то же время какое-то приятное возбуждение. Причиной этого возбуждения была мысль о том, что она проведет еще одну ночь под одной крышей с графом.

Когда они уезжали от разбойников. Веста испытывала страх, что они доберутся до Диласа сегодня и наступит время расстаться. Когда граф сказал, что у нее есть еще двадцать четыре часа, чтобы принять решение, Весте стало немного легче. Значит, встреча с принцем откладывается.

«Мы будем наедине, мы сможем разговаривать», — с радостным возбуждением думала Веста. Она никогда еще не обедала наедине с мужчиной.

Прошлой ночью в гостинице они тоже были вдвоем, но трудно было считать настоящим обедом приготовленную ею трапезу. К тому же тогда она была слишком увлечена ненавистью к графу, чтобы понять, что для нее начинается новая жизнь.

Но сегодня они будут наедине в цивилизованной обстановке!

Затаив дыхание. Веста гадала — хотя и понимала, что это дурно, — поцелует ее граф или нет.

Закрыв глаза, она снова переживала тот момент у водопада, когда граф заключил ее в объятия и нашел губами ее губы.

«Я люблю его!»— прошептала Веста.

Когда через некоторое время служанка и ее дочь сообщили, что ванна готова. Весте стоило огромного труда очнуться от своих мыслей и встать.

Перед горящим камином стояла ванна, наполненная теплой водой. Рядом два ведра с холодной и теплой водой, чтобы развести ее по вкусу Весты.

Встав с кровати, девушка разделась, и тут женщина увидела, как измялась и запылилась юбка ее дорожного костюма.

— Я постираю вашу юбку, благородная госпожа, — сказала она. — Наверное, надо постирать все, что на вас надето — я слышала, вы проделали долгий тяжелый путь.

— Очень долгий, — кивнула Веста.

Как приятно было погрузиться в теплую, надушенную цветами воду! Большое полотенце, которым Веста вытерла свое тело, пахло лавандой. Девушке показалось на секунду, что она вернулась в Англию.

Герцогиня всегда настаивала на том, чтобы летом дочери собирали лаванду и раскладывали ее в маленькие пурпурные мешочки, которые перевязывали алыми лентами, чтобы отличить их от других, розовых, в которых хранили попурри из лепестков роз.

Приняв ванну, Веста объяснила, что хотела бы помыть голову. Девочка стала ей помогать, и ее мать исчезла, бормоча себе под нос, что пора позаботиться об обеде.

Волосы Весты сохли довольно долго, и только когда они рассыпались наконец по плечам, еще влажные, но уже пышные и сияющие, девушка поняла вдруг, что ей нечего надеть.

Служанка унесла ее одежду, и теперь Веста, к своему великому разочарованию, поняла, что ей просто не в чем обедать с графом.

— Не принесете ли вы мою одежду, — попросила она девочку.

Девочка присела в реверансе, затем вышла из комнаты. Веста продолжала сушить волосы, чувствуя, что уже проголодалась.

Девочка вернулась.

— Я поговорила с матерью, — сказала она. — Мать считает, что благородной госпоже просто невозможно надеть к обеду грязную и мятую одежду, которая нуждается в стирке. Она поговорила с достопочтенным сувереном и предлагает вам надеть вот это.

Девочка протянула Весте ночную рубашку из белого шелка и робу с широкими рукавами, вроде тех, что носят монахи.

Веста потрогала робу и с удивлением поняла, что она сделана из тончайшей белой шерсти, видимо, из шерсти специальной породы венгерской овцы, считавшейся большой редкостью во всем мире.