Ни один из членов «Блэк Блока» так и не был идентифицирован, не говоря – арестован.

Осенью следующего 2002 года эти же организаторы провели во Флоренции антиглобалистский форум против войны в Ираке. Манифестации собрали до миллиона участников. Полиция и карабинеры избрали тактику невмешательства. Ни одного серьёзного инцидента зафиксировано не было.

Всё утро петляю по лесам. В районе полудня случаются три вещи: солнце начинает топить на полную, леса сменяются на скалы и травянистые склоны безо всякого намёка на тень, и, вы будете смеяться, но у меня опять кончается вода.

Самое обидное, что посёлок, где вода точно есть, мало того, – даже бар на его площади, я отсюда сверху прекрасно вижу. Но какая-то добрая душа – очевидно, из самых лучших побуждений – прошлась по всей тропе косой. А ходить по свежескошенной траве при уклоне в сорок пять градусов – это как ходить по ледяной горке, доложу я вам. Потому к вожделенному бару несусь со скоростью улитки на склоне.

Добираюсь до него, видимо, уже в состоянии сильного обезвоживания. После того как прошу четвёртый подряд – и не последний – стакан воды, брови бармена потихоньку поползут вверх, в каковом положении и застывают. Никто не переубедит его теперь, что стереотип «русские много пьют» не соответствует действительности. Надо думать, заодно он решает, что русские много едят, поскольку изготавливает мне бургер, размеры которого позволили бы на неделю ликвидировать проблему голода в какой-нибудь африканской деревне.

С водой и на сытый желудок дела идут бодрее. Тем более что солнце ушло. По ощущениям и звукам надвигается гроза. Не сюрприз, прогнозы это предвещали. Я даже специально подготовился. А именно: взял два дождевика из поливинилхлорида. По задумке, во время грозы на один из них я должен сесть, другим накрыться. Поскольку же поливинилхлорид – диэлектрик, у молнии не будет шансов до меня добраться. Трепещи перед могуществом науки, природа!.. Однако сейчас, в реальных горах перед лицом реальной грозы, это почему-то резко перестаёт выглядеть столь уж блестящей идеей.

Спешно разыскиваю ближайшее культовое сооружение и устраиваюсь на ночлег в его полуподвале, благо туда ведёт проделанная именно для таких случаев специальная дырка. Не сказать, что в дырке уютно, в основном её, видать, используют в качестве свалки, а не укрытия от непогоды. Но всё ж лучше, чем ничего.

В часовне над моей головой всю ночь кто-то бродит и скрипит половыми досками. Странно, ведь я неоднократно проверял: всё наглухо заперто. А других строений нет на несколько километров окрест. Да и бог-то с ним. В компании даже и веселее как-то. Гроза, кстати, так и не началась, дело ограничилось лёгким дождём.

С утра градусов пятнадцать тепла, сыро и ветрено. На фоне дневных температур за тридцать и выше, это воспринимается как собачий холод. Ощущению соответствует и название следующей деревушки: Барбаджелата, дословно – «Ледяная борода». Мемориальные доски и обелиски погибшим партизанам встречаются через каждые тридцать-сорок метров. «На этом месте был убит Паоло». «Здесь смертью храбрых пали Марио и Пьеро». Когда-то тут располагался стратегически важный опорный пункт партизанского соединения. В 44-м году немецкие каратели вырезали всех его защитников, а деревню сожгли. Может быть ещё и поэтому Барбаджелата – едва ли не самый мрачный итальянский посёлок из тех, что я видел. Во всяком случае, это единственное на моей памяти место, в котором на вопрос: «Где я могу купить еды?» – мне не захотели дать никакого совета, ограничившись лаконичным: «Не знаем».

Согласно информации на стенде перед началом здешнего этапа Альта Вии, он – наиболее технически сложный на всем маршруте. Надо признать, так оно и есть. Непрерывные подъёмы и спуски под немилосердным уклоном, заросшие травой и кустарником едва различимые тропы над обрывами – поставил ногу чуть правее или левее и начинаешь падать, – сыпучие камни, частая необходимость использовать все четыре конечности и прочие радости жизни. Короче говоря, взвыл я на нём очень быстро, провозившись почти до вечера. И что же обнаруживаю в его конце? Правильно. Абсолютное ничего. Указатель гласит примерно следующее: «Поздравляем, вы достигли конца этапа. Ещё через пять часов вы, может быть, придёте в какой-нибудь населённый пункт. А может и нет. Ха-ха!»

Подбиваю баланс. Вода ещё есть, но мало. Еды нет совсем. К счастью, у тропы обнаруживается малинник. Увы, хиленький. Ягоды то ли не созрели, то ли их уже обобрали. В процессе импровизированного ужина размышляю, как долго человек способен выживать на одной малине и о том, какой тюремный срок мне за это светит. Ибо сейчас я грубо нарушаю итальянское законодательство. Строго-настрого запрещающие собирать грибы и ягоды таблички развешаны на всех деревьях. Нет бы вместо этого нормальные путевые указатели расставить!.. Судя по всему, такого мнения придерживаюсь не только я: запретительные таблички зачастую погнуты, исписаны всяческими интересными с лингвистической точки зрения выражениями и даже расстреляны из ружей.

Размышления прерывает бодрый дедушка в компании мрачного как туча внука. Очевидно, что горный туризм – да и вообще необходимость переставлять ноги – внук ненавидит всеми фибрами души. Не могу сказать, что в данный момент совсем уж не разделяю его взглядов. Дедушка информирует меня, что впереди по маршруту располагается точно такое же ничего, и советует спускаться вниз, там, дескать, есть приют.

Часа через полтора стою перед приютовским фасадом. Дверь на ключ, толкнулся Влас – не пускают Власа в класс. Висит объявление: звоните, мол, хозяйке, она подъедет. Круто, ага. Осталось придумать, где взять заряженный телефон, учитывая, что электрическую розетку последний раз я видел трое суток назад. Вернувшееся с прогулки семейство, проживающее в этом же приюте, спасает ситуацию. Приезжает хозяйка, вручает мне ключ. Только вот еды здесь нет. Совсем. Еда есть в соседней деревне, в трёх километрах. Меня туда даже любезно подвозят на машине. Обратно добираюсь пешком, уже в полной темноте.

Семейство спит на втором этаже, я – на первом. Между нами лишь ряд досок без какой-либо звукоизоляции. Так что теперь я знаю, чем занимаются итальянские семейства по вечерам. Они двигают мебель. И смотрят сериалы. А потом опять двигают мебель. Затем цикл повторяется.

Утром карабкаюсь обратно наверх, завтракаю в знакомом малиннике и приступаю к восхождению на самую высокую гору местного массива. Вершина её встречает меня укутанной туманом – точнее, облаками – часовней и навозом. На этот раз – то ли мыши, то ли белки, то ли зайцы. В общем, какие-то мелкие твари. Но гадят, надо сказать, по-взрослому.

Долго иду вдоль гребня. Вид с него, скорее всего, открывается живописный, но сейчас за проплывающими внизу облаками ничего не разглядеть. Встречаю парнишку, выгуливающего собаку. Нет, представляете, как обидно?.. Я тут, можно сказать, героически из последних сил выживаю среди дикой, необузданной и враждебной человеческому существу природы, а они по ней собачек, понимаешь, выгуливают. А что после этого случается с моей самооценкой, – об этом они подумали, а?..