Валентино успокаивающим жестом помахал рукой:

– Не надо сердиться, синьорина, но это нам никак не поможет.

Нелли только недавно приехала в Венецию и не знала, что местные гондольеры очень часто (да, впрочем, почти всегда) поют именно «O sole mio», а в каждой второй лодке у них сидят японцы.

– Ну, пускай так, – согласилась она. – Надеюсь, вы не забыли сказать, что сумка была красная. Una borsetta rossa, – отчетливо повторила она по-итальянски, оглянувшись на гондольеров, которые снова принялись названивать по телефонам. Ей казалось, что это очень важная подробность. Не так уж много, наверное, красных сумочек падает в венецианские гондолы.

Так и оказалось. В гондолах города на воде нашлась только одна красная сумочка. Она мирно покоилась в тени двух бархатных подушек, сделанных в форме сердечка, пока хозяин этой гондолы, Мариано Бруни, не извлек ее на свет. Он как раз кончал работу и собирался уходить, когда по телефонной цепочке ему передали, что нынче сумасшедшие туристки, оказывается, стали бросаться с моста сумочками.

– Надо же быть такой растяпой! – буркнул Мариано себе под нос и сообщил о находке.

Красный солнечный шар закатывался за горизонт, погружаясь в лагуну, когда Валентино сообщил, что настал конец всем треволнениям. Ненадолго отлучившись, он через полчаса вернулся на набережную, где его ждала Нелли, и, гордо улыбаясь, протянул ей сумочку:

– Это она?

Нелли на радостях кинулась ему на шею, а затем в смущении отступила.

– Пожалуйста, уж следите за ней повнимательнее, – сказал Валентино, вручая ей бесценное сокровище.

Затем он с улыбкой посмотрел на девушку, склонную ронять сумочки.

– Вы должны мне оказать ответную любезность, – сказал он спокойно.

Нелли радостно закивала:

– Да, я знаю, я хочу вас угостить. – Она весело похлопало по сумочке. – Теперь я опять при деньгах.

Валентино покачал головой:

– Я венецианец, синьорина. Это я хочу вас угостить.

И Валентино повел Нелли Делакур в свою любимую тратторию.

Дело шло к десерту, и у Валентино появилось нехорошее ощущение, что он так и не продвинулся ни на шаг. Когда на набережной девушка кинулась ему на шею и он уже во второй раз за этот день держал ее в своих объятиях, это короткое прикосновение показалось ему таким естественным и единственно правильным, что он возомнил было, будто оно станет началом чего-то чудесного. Но, по-видимому, она просто поддалась охватившему ее чувству облегчения. Один раз он за разговорами взял ее за руку, но она тотчас же выдернула свою ладонь.

Впрочем, вечер прошел очень приятно. Нелли – за столом они незаметно перешли на «ты» – заметно оттаяла. Обрадованная тем, что на этот раз все кончилось благополучно и ей не придется проводить ночь в квестуре или внезапно обрывать едва начавшийся отпуск, Нелли пребывала в веселом настроении. Она смеялась шуткам Валентино и немного рассказала ему о своей парижской жизни, где она изучала какую-то там дромологию, о своей поездке в Венецию, где оказалось совсем не так тепло, как она себе представляла, о сварливом синьоре Поцци и о том, как она по пересеченной местности, пыхтя и спотыкаясь, тащилась за ним с чемоданом до съемной квартиры.

– И все равно я уже сейчас могу сказать, что Венеция меня совершенно очаровала, – воскликнула разрумянившаяся от вина Нелли, глаза ее блестели. – Здесь жизнь идет так медленно и неторопливо и вокруг такая тишина и красота!

Слушая ее, Валентино рассмеялся.

– Это зимняя Венеция, – ответил он. – Зимой город ненадолго впадает в спячку и снова принадлежит нам, здешним жителям. Но вот погоди – начнется карнавал или наступит весна с однодневными туристами, которые толкутся на Сан-Марко, везде мусорят и толпами отправляются смотреть мост Риальто. И глядишь, куда подевалась тишина и красота?

– Значит, мне повезло, что я приехала сюда как раз сейчас, – сказала Нелли.

– Ну, в апреле, мае или июне тоже вполне можно найти в Венеции тихое местечко, – поспешил заверить ее Валентино. – Надо только знать, где искать.

– Так долго я тут, наверное, не пробуду, – улыбнулась она.

«Какая она красивая, когда улыбается, – подумал Валентино. – Надо не слишком на нее пялиться».

– А сколько ты здесь пробудешь?

– Четыре недели.

– Четыре недели? Вау!

Он постарался не показывать, как его это обрадовало, и намотал на вилку последние остатки феттучини альфредо[91]. За четыре недели можно многое успеть.

Нелли кивнула:

– Да. Я вдруг почувствовала, что мне необходимо на время выбраться куда-нибудь из Парижа.

– Понятно.

– У меня был… ужасный кашель.

– И ты решила лечить его здесь?

– Да, – так и прыснула она. – Я же думала, что еду на юг.

Он тоже засмеялся, но затем посмотрел на нее вопросительно:

– Но ведь это, наверно, была не единственная причина?

Валентино почувствовал, что она смутилась. В ее глазах появилось страдальческое выражение.

– Ну да, можно сказать так… Я пошла по следам моей бабушки, – сказала она наконец, задумчиво водя вилкой по тарелке. – Она часто с восторгом рассказывала мне про Италию.

Было заметно, что история с бабушкой – это еще не вся правда. Но у Валентино хватило такта не приставать к ней с расспросами. В конце концов, было не так уж важно, что подтолкнуло Нелли к поездке в Венецию. У всякой поездки бывает своя причина. Но когда ты приедешь на место, все может перемениться. Может даже случиться так, что первоначальный повод потеряет значение. Это и есть самое интересное в путешествиях. Никогда заранее нельзя сказать, что может произойти.

Валентино, конечно, не знал, что Нелли уехала из Парижа из-за несчастной любви, но он догадывался, что она чего-то недоговаривает. Однако в этом не было ничего страшного. Даже если бы ему было известно, что эта таинственная девушка, которая вдруг примолкла и чертила вилкой по клеенке невидимые узоры, отдала свое сердце другому, это бы его не испугало. Влюбленный мужчина так легко не сдается. Валентино, который во всем видел в первую очередь хорошую сторону, вероятно, решил бы, что лучше уж влюбиться в девушку, страдающую от несчастной любви, чем в девушку, которая счастливо влюблена.

– Как насчет десерта? Может быть, тирамису или сабайон? – спросил он, чтобы отвлечь ее от печальных мыслей.

Нелли покачала головой:

– Спасибо, я уже наелась.

– Тогда эспрессо? Чашечка эспрессо никогда не помешает.

Да, эспрессо не помешал. Валентино с облегчением заметил, что она опять улыбается. Но после кофе Нелли заявила, что смертельно устала и мечтает как можно скорее лечь спать. Валентино настоял на том, чтобы проводить ее до съемной квартиры в Сан-Поло.