За единственным исключением все телевизионные станции передали сообщение о захвате поезда всего через несколько секунд после его поступления. Большинство прервало трансляцию развлекательных передач и фильмов, чтобы возобновить их после экстренного сообщения. Другие, не желая обижать телезрителей, передач не прерывали, но пустили внизу экрана "бегущую строку". Лишь один канал был застигнут новостью врасплох во время передачи рекламного ролика, и сообщение пошло с минутным опозданием.

Отделы новостей крупнейших телекомпаний — как общенациональных, так и местных — срочно выслали передвижные съемочные группы к месту событий. Крупнейшая из станций — "Юниверсал бродкастинг системз" — отрядила соответственно наиболее крупную группу, до зубов вооруженную аппаратурой. Более того, возглавить ее было поручено самому Стаффорду Бедрику — популярнейшему ведущему информационных программ. Обычно Бедрик освещал наиболее важные события вроде инаугураций президентов или убийств политических деятелей рангом не ниже посла. Однако на этот раз он вызвался сам, почувствовав, что захват поезда привлечет внимание всей нации.

Некоторые операторы взобрались на верхние этажи соседних домов, чтобы снять панораму улиц, бурлящих народом, перегороженных десятками полицейских автомобилей. Остальные работали прямо в толпе. Вскоре большинство из них отчаялись пробраться к командному посту полиции, расположенному на автостоянке поблизости от южного входа на станцию, и принялись интервьюировать "случайных прохожих".

— Ну а вы, сэр… — ведущий программы городских новостей сунул микрофон прямо в лицо мужчине с тремя подбородками и толстой сигарой в зубах. — Как могли бы вы прокомментировать драму, которая разворачивается сейчас прямо у нас под ногами?

Мужчина повернулся и посмотрел в камеру, поглаживая складки на своей шее.

— Что вам прокомментировать?

— Хотя бы, что вы думаете о безопасности на подземном транспорте? Многие в нашем городе считают, что подземка — это джунгли. Что вы можете сказать по этому поводу?

— Джунгли? — зарокотал мужчина, не выпуская сигары изо рта. — Да, так оно и есть! Чистые джунгли, ей-богу!

— А почему вы так считаете?

— Да потому, что там полно хищных животных.

— Вы часто пользуетесь подземкой, сэр?

— Как, по-вашему, каждый день — это часто? Что же мне тащиться пешком от самого Бруклина?

— Вы бы чувствовали себя в большей безопасности, если бы транспортная полиция патрулировала подземку не восемь, а все двадцать четыре'часа в сутки?

— Двадцать четыре часа как минимум!

Он повернулся к толпе, ища у нее поддержки, и в этот момент зажатая у него под мышкой кипа каких-то бланков веером разлетелась по асфальту. Камера скрупулезно следовала за каждым его движением, пока он, сидя на корточках, пыхтя и отдуваясь, собирал свои бумаги. Однако к тому времени, когда все было собрано, его место перед объективом занял большеглазый негритянский подросток, которого спонтанно вытолкнула из своих рядов толпа.

— А вы, сэр, — обратился к нему ведущий, — что вы думаете о нашей подземке?

Твердо уставившись взглядом в землю, мальчишка пробормотал:

— А что, все в норме…

— Значит, вы полагаете, что с нашей подземкой все нормально. Вы, стало быть, не согласны с предыдущим джентльменом, который считает, что пользоваться ею опасно?

— Конечно, опасно…

— Что там грязно, мрачно, что подземка плохо вентилируется и отапливается?

— Верно!

— Что она переполнена?

— Точно! Все так и есть.

— Тогда, может быть, вы скажете несколько слов, чтобы подвести итог. Так сказать, в целом…

— В целом, все в норме…

— Благодарю, сэр… Слушаю вас, девушка.

— А мы с вами уже встречались. Помните, на пожаре в Кроун Хайтс в прошлом году? — на вид "девушке" было по меньшей мере за пятьдесят.

— Я считаю, что это неслыханно! — продолжала она без паузы.

— Что конкретно вы имеете в виду?

— Все!

— Не могли бы вы сказать немного точнее…

— Что может быть точнее, чем все?

— Хорошо, спасибо и на этом.

Репортер скучал. Он прекрасно знал, что его интервью в эфир не пойдут, если только редактору не взбредет в голову сохранить какой-нибудь кусочек, который несколько повеселит зрителей и скрасит безысходную мрачность всей истории.

— Да, да, сэр. Будьте любезны, встаньте сюда… Поближе к камере. Вот так.

— Привет, Уэнделл! Ты не возражаешь, если я буду звать тебя Уэнделлом?

— Нет… Как вам, должно быть, известно, сэр, похитители требуют миллион долларов в обмен на заложников. Какую позицию должны, по вашему мнению, занять городские власти?

— Я, конечно, не мэр, но если бы я им, не дай бог, был, я бы уж управлял городом получше, — и он ухмыльнулся в ответ на одобрительные выкрики и свист толпы. — Первым делом, будь я мэр, я бы разделался со всяким сбродом, который живет на пособия налогоплательщиков. Потом я сделал бы безопасными наши улицы. Потом я снизил бы плату за проезд. Потом…

Уэнделл не без труда трансформировал зевок в фальшивую улыбку… В отличие от него Стаффорд Бедрик великолепно умел пользоваться своей известностью, чтобы добиваться поставленных целей. Он, как лазером, рассек взглядом толпу и расчистил себе путь к центру всеобщего внимания — полицейскому командному посту на автостоянке. За ним той же дорогой проследовали сопровождающие его лица — целый караван, навьюченный камерами, кабелями, осветительной и звуковой аппаратурой.

— Инспектор? Я — Стаффорд Бедрик. Как поживаете?

Окружной командир вскинулся было на незваного гостя, но тут же смирил гнев, узнав лицо, которое показалось ему более знакомым, чем собственное. Повинуясь рефлексу, он отыскал глазами камеру и улыбнулся в объектив.

— Возможно, вы этого не помните, — сказал Бедрик с явно преувеличенной скромностью, — но нам уже приходилось встречаться. В частности, когда президент выступал с обращением к Объединенным Нациям.

— Да, конечно, — отозвался командир, предусмотрительно погасив улыбку (заигрывание с журналистами многими рассматривалось как утонченная форма коррупции). — Боюсь, сейчас я занят и не смогу уделить вам достаточно внимания, мистер Бедрик.

— О… Просто Стаффорд. Я понимаю, для интервью не самое подходящее время. Надеюсь, мы еще побеседуем с вами в моей еженедельной программе "Встречи с интересными людьми". А сейчас всего несколько слов, чтобы наши телезрители смогли убедиться, что полиция делает все возможное для спасения несчастных заложников.

— Да, мы безусловно делаем все возможное…

— Самый интересный вопрос сейчас решается там, в резиденции мэра. Вы полагаете, инспектор, что выкуп будет выплачен?

— Мне трудно судить об этом.

— Однако, как полицейский офицер, что бы вы сделали, если бы решение было за вами?

— Я делаю, что мне приказывают.

— Понимаю, дисциплина — это, как говорится, мать порядка. А что вы можете сказать по поводу упорных слухов, что это преступление — дело рук некой революционной организации?

— До меня не доходило никаких упорных слухов.

— Инспектор! — окликнул окружного командира водитель его машины. — Радио, сэр. Вас вызывает главный полицейский комиссар.

Командир круто повернулся и устремился