– В переданных вами материалах очень большая часть информации по промышленности, которую, скорее всего, придется воплощать в жизнь в Ленинграде и вообще в Северо-Западном регионе. Там у нас наиболее развитый промышленный район и сильный куст учебных заведений. Так что там с ними справятся быстрее и лучше… Но для наибольшего успеха было бы очень хорошо, чтобы руководитель, отвечающий за этот регион, также был в курсе того, откуда появились все те технологии, которые ему требуется реализовать на практике, – хозяин кабинета замолчал, напряженно уставившись на своего собеседника. На самом деле «Серж»[57] уже был в курсе наличия «попаданца», но Сталину хотелось, так сказать, «легализовать» его перед сидящим перед ним человеком, чтобы Киров смог принимать участие в их совещаниях. А то, что он являлся единственным связующим звеном, регулярно приводило к неприятным накладкам. Да и вообще, одна голова хорошо, а две или три лучше. И три комплекта ушей тоже. Парень, конечно, простоват и весьма наивен, но иное образование и воспитание и весьма широкий для человека его возраста кругозор частенько позволяли ему взглянуть на проблемы под очень интересным углом. Так что обсуждение с ним некоторых вопросов точно будет для товарищей совсем не лишним…

– Про Кирова я тоже ничего негативного не могу припомнить, – снова весьма осторожно сформулировал Алекс.

– Тогда, если вы не против, я бы хотел нашу следующую встречу провести вместе с ними…

Выйдя из Кремля, Алекс не спеша двинулся по Красной площади, вдоль трамвайных путей[58], вновь погрузившись в приятные воспоминания…

Эрика приехала через десять дней. Алекс уже места себе не находил, буквально мечась по дому и едва ли не карабкаясь на стенки. Он дико скучал по своей любви, и каждый час без нее казался мучительным. А она всё не ехала и не ехала… Слава богу, кроме Зорге, в доме никого не было. После «гибели» от пожара «герра Хубера», люди, составлявшие его охрану, были, как это говорится, «переброшены на другие участки работы». Ну, так ему сказал Рихард. Мол, «сверху» приняли решение, что лучше всего сохранность информации о наличии портала в будущее и человеке, способном через него проходить, обеспечит тайна, а не вооруженная охрана. Ибо, хотя всей информацией среди всего имевшегося в доме персонала владел один Зорге, полной гарантии того, что никто из живущих рядом с Алексом более-менее долгое время не сможет догадаться ни о чем подобном, дать никто не мог. И потому было принято решение использовать имитацию его смерти ещё и для того, чтобы серьезно уменьшить число людей, как-то связанных с герром Хубером и этим домом в швейцарской глуши. Да, был такой герр Хубер, большой друг СССР, но, вот беда, дотянулись до него злые люди, и-и-и… нет его больше. Погиб. Во время пожара… Вследствие чего эти его метания мог наблюдать только Рихард.

Зато когда за окном послышался знакомый стрекот мотоцикла, Алекс так рванул из своего кабинета вниз по лестнице, что, споткнувшись, едва не вышиб лбом входную дверь!

– А-ха-ха-ха… – весело рассмеялась Эрика, стаскивая с головы кожаный шлем с очками, – Алекзандер, ты так спешил меня встретить, что чуть не разломал дом!

А парень молча стоял рядом и глупо улыбался, глядя на свою любовь…

Потом у них начались семь счастливых дней. Они гуляли с Эрикой по лесу, Алекс охапками рвал полевые и лесные цветы, а графиня фон Даннерсберг как маленькая девочка плела из них венки и, дурачась, украшала ими парня. Вечерами они не могли наговориться. А какие у них были ночи…

В день расставания Эрика с утра долго разглядывала в зеркало свое лицо, а потом мило сморщила носик.

– Ужас, какие губы. Мама точно спросит – с кем целовалась? Да и мешки под глазами нарисовались, – после чего девушка счастливо вздохнула. – Ладно, дома отосплюсь… – а затем погрустнела. – Алекс, я теперь не смогу приехать к тебе месяца три точно. Скоро свадьба у троюродной сестрицы, а потом целая череда именин и других скучных мероприятий, на которых мне придется присутствовать. Причем большая часть вообще не в Остеррайхе. Тетушка поставила мне жёсткое условие, что я непременно должна присутствовать на них всех, – тут очаровательное личико девушки озарила озорная улыбка. – Ой, ты бы слышал, как она ругалась, когда служанка доложила ей о том, к каком состоянии оказалась простыня в твоей комнате.

– Сильно досталось? – участливо спросил Алекс.

– Да нет… – пожала плечами девушка. – Я же тебе говорила, что она меня очень любит. Но зато тетушка объявила, что решила вплотную заняться моим воспитанием, – Эрика грустно замолчала. Алекс же несколько мгновений обдумывал пришедшую ему в голову мысль, а затем осторожно предложил:

– А может, я к тебе приеду? – девушка помрачнела.

– Нет, не надо. Иначе всё так усложнится… – она протянула руку и погладила его по щеке. – Всё очень сложно, любимый. Я знаю, что ты чудесный – умный, сильный, добрый и вообще… благородный дроу! Но это я. Никому из моих родственников этого не объяснить…

Алекс осторожно прижал ее пальчики к своей щеке и потерся о них.

– Ничего, малыш, прорвемся. Есть у меня пара козырей. Вернее… – он задумался, – будет! Но их ещё надо подготовить.

– Хорошо. Я тоже буду думать, что можно сделать. Но пока тебе придется три месяца быть без меня…

На следующее утро она уехала. А уже вечером они с Зорге садились на поезд в Люцерне, направляясь в Москву. За три месяца в этом доме без Эрики Алекс бы точно сошел с ума. А в Москве была возможность нагрузить себя работой и отвлечься…

– Коба, откуда эти материалы? – Народный комиссар тяжелой промышленности СССР Георгий Орджоникидзе ввалился в кабинет своего старого друга и соратника, с которым он познакомился ещё во время отсидки в Баиловской тюрьме в далеком тысяча девятьсот седьмом году, в крайне возбужденном состоянии. Сталин, в этот момент что-то напряженно писавший за столом, поднял голову и посмотрел на него.

– Что случилось, Серго?

– Нет, ты мне скажи, откуда взялись эти материалы? – горячо повторил гость, шлепая на стол перед хозяином кабинета туго набитую толстую папку.

– А почему ты спрашиваешь это у меня?

– Потому что и Рыков, и Менжинский в один голос утверждают, что эти материалы поступили из твоего секретариата.

– И что?

– Да то, что ко мне буквально прибежал Губкин и, захлебываясь от восторга, сообщил, что с помощью этих технологий мы можем на треть увеличить выход рабочего топлива и почти наполовину – авиационных и высокооктановых автомобильных бензинов. Так откуда ты их взял?

– А зачем тебе это знать, Серго? – усмехнулся Сталин. – Каждый должен на своем месте делать всё, что в его в силах, для укрепления мощи и силы нашей страны. И окончательной победы социализма в мире. Разве у тебя малоответственный участок работы? Вот и занимайся им.