– Ты всегда умела меня заводить с пол-оборота! Что это на тебе? – попытался засунуть руку ей между ног, но она, шлепнув его по руке, сжала бедра:

– Сначала ужин! Ты ведь не хочешь, чтобы я в голодный обморок свалилась в процессе, правда?

– Сеточка? И здесь? Серьезно? Комбинезон? – не унимался он, проведя по ребрам Юлии и нащупав ее и там, – ты хочешь, чтобы меня удар хватил от предвкушения?

– Ну, тогда же не хватил! – рассмеялась она и попыталась слезть с его колен.

– Далеко собралась?

– Ужинать!

– Ну, так поехали! – и он дернул джойстиком на ручке, Юлия дернулась, и попыталась сесть удобнее, но была тут же крепко прижата к паху, а в самое ухо раздался хриплый шепот:

– Еще одно движение, и ужин перетечет в ранний завтрак! Ты ведь знаешь, что я могу это устроить! И могу, и очень хочу, так что лучше не двигайся, если хочешь съесть ужин именно на ужин.

– А кто-то не так уж и болен, как хочет казаться, да?

– Видела бы ты себя со стороны, детка! Да ты же мертвого поднимешь! А в этом платье и поднимешь, и заново дашь умереть, только от инфаркта.

Ужинали в столовой и при полной торжественной сервировке стола. Все, как он любил: хрусталь, позолота на бокалах и на тарелках. Только вот вино пила только Юлия. Сам Медведь пил только воду, ел совсем мало, отщипывая еду маленькими кусочками. Впрочем, то что ел он, сложно было назвать едой в привычном ее понимании: все было перетерто, вид имело однородной массы. Наверняка еще и пресной на вкус.

«Чем же ты болен? – гадала Юлия, глядя на это. – Неужели все настолько серьезно? Наверное, да, просто так не стареют вот так, резко и до неузнаваемости! Понятно, что все мы стареем с годами, но он ведь еще не в том возрасте, чтобы так резко постареть»

Поняв, что последние 20 минут Медведь уже не ест, а лишь смотрит на нее, Юлия сложила приборы и встала из-за стола. Направилась к нему медленной походкой, впившись взглядом в его глаза, медленно спустила одну лямку платья, затем вторую и прижала платье к груди, не давая ему упасть к ногам. Увидела, как его взгляд изменился, говоря ей о том, что он уже в предвкушении.

– Хочешь, чтобы я продемонстрировала свой комбинезон здесь и не только тебе? Или пойдем в твою комнату?

– Я с тобой сдохну раньше времени и совсем не от того, чем болен! – рыкнул мужчина и направил свою коляску из столовой, – пошли в мою комнату! Никто не будет пялиться на тебя в моем присутствии!

Уже в его комнате, бывшей когда-то гостевой спальней, он медленно встал со своего кресла и самостоятельно дошел до кровати. Аккуратно сел, ослабил галстук и снял его, расстегнул первую пуговицу на сорочке, снял пиджак. Пока шли в его комнату, Юлия вернула бретели платья на место, а потому стояла сейчас перед ним и боролась между желанием помочь ему и желанием сбежать отсюда.

Помочь – означало бы то, что она видит в нем немощного старика, каким он, собственно, и выглядел. От прежнего Медведя были только его глаза и голос.

А сбежать – означало остаться без помощи в ее плане мести Владу.

Медведь тем временем, уже расстегнул сорочку на худой груди, а расстегнув, распахнул, явив взору Юлии, заклеенный пластырем правый бок. Увидев ее взгляд, усмехнулся:

– Нравлюсь?

Юля только сглотнула, глядя на его худое тело и на этот пластырь.

– Что с тобой? Ты умираешь? Сколько тебе осталось?

– У меня обнаружили опухоль. Три недели назад ее вырезали, отрезав половину печени, – усмехнулся, одними губами, – ты же взрослая девочка, а потому понимаешь, что все мы рано или поздно умрем. А на твой второй не тупой вопрос скажу так:

– Врачи сказали, что все сделали вовремя. Так что, поживем – увидим, сколько мне осталось. Мне прописаны диеты, лекарства и физические нагрузки. За выполнением первых двух условий следит Михаил, ну, а за третьим будешь следить ты! – он рассмеялся, расстегнул ширинку и откинулся на кровати, – все в твоих руках! А теперь сними уже это чертово платье сама, если не хочешь, чтобы я порвал его.

Надо было видеть его взгляд в тот момент, когда Юлия, медленно спустив бретельки платья, позволила упасть ему к своим ногам, представ перед Медведем в этом своем комбинезоне в крупную сетку, надетом на голое тело.

– Детка, где ты его нашла! – прошептал он, глядя на нее расширившимися зрачками. – Не снимай его, иди ко мне. Хочу взять тебя в нем. Обещаю, я куплю тебе новый!

Уже утром, за завтраком, Медведь задал вопрос:

– Ну, теперь расскажи мне о своем приключении по имени Владлен Рейнберг! Ты ведь не просто так осталась дома, а он улетел на юг. Вы не просто поругались. Он тебя бросил. Почему?

Юлия замерла – этот мужчина все про нее знал. Даже то, что ее бросил любовник. Она молчала, не зная, как рассказать то, зачем она, собственно, и пришла.

– Юля! Не молчи! Я хочу знать, почему он тебя бросил? – поторопил ее Медведь.

– Он сдвинут на детях, а я их не хочу! Доволен? – Юля ответила резче, чем планировала.

– Ну, что ж, его можно понять! – усмехнулся Медведь. – И ко мне ты согласилась приехать в надежде, что я его проучу?

Юлия вздернула подбородок. Медведь, увидев это, расхохотался:

– Юля, серьезно? Ты правда думала, что я брошусь бить морду любовнику своей женщины? И бить его не за то, что он посмел посмотреть и залезть на мою женщину, – Медведь выделил интонацией слова «моя женщина», – а за то, что он ее бросил?

– А почему ты не требовал от меня рождения детей? – задала она интересующий ее вопрос.

– Потому, что я не могу иметь детей. И если бы ты объявила мне однажды, что беременна от меня, то была бы выставлена из дома в ту же минуту и в том, в чем ты мне это объявила. Сидя в ванной, значит, пошла бы на улицу в одном полотенце! – последовал жесткий ответ. Больше всего пугало то, КАК он это сказал: тихо, спокойно, без малейшей интонации.

– Прецеденты уже были? Как ты понимаешь, я сейчас не о тех шалавах, с которыми ты спал всего пару раз! – спросила из любопытства, а не потому, что сама хотела провернуть подобное.

– Да. Один раз мне уже такое сообщали.

– И ты ее выставил?

– Нет, тогда мы не были с ней женаты. Она была моложе меня, и, как я думал, наивнее. Оказалось, что она была лживая расчетливая дрянь, решившая за счет меня перебраться из провинциального городка у моря в большой город. Так что, в тот раз уехал я.

Медведь резко встал, скривился, схватившись за бок, выругался сквозь зубы, подошел к столику, налил воды, выпил залпом. Резко выдохнул, и опустил руки, сжав кулаки, на стол, постоял так несколько секунд, играя желваками. Юлия молчала. Каким-то седьмым чувством она поняла, что вот это вот «в тот раз уехал я» – не так просто было для него. Он любил ту женщину!

Тем неожиданнее были слова, сказанные им: