– Поговорить о прошлом, Ники.

– Прошлого больше нет. Или ты не в курсе? Аллею воспоминаний снесли и на ее месте построили молл. Торговый центр.

– Можно вывезти человека из России, – задумчиво сказал Лэм, – но он все равно будет считать себя долбаным трагическим поэтом.

– По-твоему, это смешно, – сказал Катинский, – но еще не так давно все знали только один Молл, аллею, по которой королева гарцевала верхом. А теперь, куда ни глянь, повсюду эти моллы, и в них продают попкорн и гамбургеры. Вот я тебе скажу, что на самом деле смешно, очень и очень смешно, – то, что вы все думаете, что американцы красных победили. Русских. – Он сплюнул в мусорную корзину, то ли выражая свое отношение к сказанному, то ли из рефлекса заядлого курильщика. – Так что если хочешь провести меня по аллее воспоминаний, то только силой. Ясно тебе?

– По-моему, самым трудным будет заставить тебя заткнуться, – сказал Лэм.

Он подождал, пока Катинский закроет офис, потом спустился следом за ним по лестнице и вышел на улицу. Катинский провел его мимо шести пабов, наконец выбрал какой-то. Переступил порог, огляделся и направился в угол, что означало: либо он здесь впервые, либо надеялся, что Лэм именно это и подумает. Сказал, что хочет красного вина. Лэм, может, и удивился бы такому выбору, но чужие предпочтения его уже давно не удивляли.

У бара Лэм заказал себе двойной виски – потому, что хотел произвести впечатление пьяницы, и потому, что ему хотелось двойного виски. Аллея воспоминаний простиралась в обоих направлениях. Он заслужил выпивку. Виски подали первым, поэтому Лэм в два глотка опустошил стакан и, пока наливали бокал вина, заказал себе еще. Потом принес стаканы за стол.

– Цикады, – сказал Лэм, придвигая вино к Катинскому.

Катинский отреагировал с запозданием. Он взял бокал, покачал его, будто вино было редкостным драгоценным напитком, а не дешевым красным пойлом, и пригубил. Потом спросил:

– Что?

– Цикады. Слово, которое ты назвал на допросе. В Риджентс-Парке.

– Правда?

– Правда. Я видел запись.

– Ну и что? – пожал плечами Катинский. – По-твоему, я помню все, что говорил почти двадцать лет назад? Я всю жизнь стараюсь об этом забыть, Джексон Лэм. А это вообще древняя история. Медведь уснул. Не надо тыкать в него рогатиной.

– Верно подмечено. А тебе паспорт когда надо продлевать?

Катинский устало взглянул на него:

– А, вот оно что. Вам мало выжать из человека все соки досуха. Вам надо еще смолоть его кости в порошок. – В попытке восполнить утраченные соки он отхлебнул еще вина, жадно, как заправский пьяница, так что пришлось утирать рот. – Тебя когда-нибудь допрашивали, Джексон Лэм?

Вопрос был таким глупым, что Лэм не удостоил его ответа.

– Как врага? А со мной именно так и обращались – как с врагом. Хотели знать все, что я когда-нибудь слышал, видел или делал, пока я вообще перестал соображать, хотят они докопаться до причин, по которым меня следует прогнать к чертям, или до причин, по которым меня стоит оставить. Говорю же, выжали все соки, досуха.

– Хочешь сказать, что ты все выдумал?

– Нет, я хочу сказать, что выложил все, до мельчайших подробностей, все полезное, все бесполезное, все то, чего и сам не понимал. Все-все-все, до последней капли. Если ты видел запись, то знаешь столько же, сколько знал я. Наверное, даже больше, потому что я давным-давно забыл больше, чем знал.

– Включая цикад.

– Ну, может, не цикад, – вздохнул Катинский.

В тот миг измерить расстояние между Мином и концом его жизни было невозможно. Водитель фургона врезал по тормозам, чтобы не врезаться в Мина; а Мин, обласканный волной смещенного воздуха, помчался дальше, оставив за собой хаос. В спину ему загудели клаксоны, ну и фиг с ними. На городских дорогах нередки встречи со смертью, и через пару минут обо всем забудут.

А теперь скорость стала для Мина единственной целью и смыслом существования. Ноги работали без усилий, ладони вплавились в руль, дорога исчезала под колесами, и жизнь переполняла его, как текила. Внезапно из груди вырвался странный, какой-то нечеловеческий звук, то ли смех, то ли крик. Пешеходы удивленно уставились в его сторону, и некоторые счастливчики даже заметили, что мимо промчался велосипедист.

Впереди замаячил перекресток Клеркенуэлл-роуд, новые светофоры, пробка, в которой стояли как минимум три черных такси. Мин, обретший бессмертие, перестал жать на педали и покатил к замершим машинам.

«Ну вот, ты их догнал. Может быть. И что теперь?»

Кирилл понимал каждое сказанное слово.

«Конечно понимал. Ну и что?»

По велосипедной дорожке Мин подъехал к первому черному такси и украдкой заглянул в салон. Пассажирка разговаривала по мобильнику. Пассажир второго такси сидел ее зеркальным отражением, приложив телефон к противоположному уху. Может, они разговаривали друг с другом. Мин подкатил почти к самому светофору и притормозил вровень с автобусом, может, с тем самым, бок которого чуть раньше задел локтем; между ним и оставшимся черным такси было всего две машины, нетерпеливо ждущие зеленого света. На миг все вокруг затянулось дымкой, потом внезапно прояснилось, и Мин увидел два знакомых затылка. Петр и Кирилл сидели на заднем сиденье и смотрели вперед, не обращая внимания на велосипедистов.

Ну вот, он их догнал. И что теперь?

Ответ он получил сразу же: загорелся зеленый, такси тронулось с места. Мин едва успел заметить первую половину номерного знака – SLR6, – как машина пересекла перекресток и умчалась по Клеркенуэлл-роуд. Вместе с ней умчалось и ощущение, что он может крутить педали целую вечность; вылетело из него, будто китайский бумажный фонарик, который поджигают и запускают в небеса, а потом смотрят, как он сгорает дотла. Каждый вздох шуршал, как спичечная головка на терке. Во рту появился вкус крови – дурной знак. К тому времени, как Мин пересек перекресток, черного такси и след простыл. Заметив, что его обгоняет пешеход, Мин Харпер остановился, по давней традиции велосипедистов показал средний палец машине сзади и выудил мобильник из кармана брюк. Руки у него дрожали. Велосипед упал на тротуар.

– Слушаю.

– У тебя есть концы в «Троке»?

– Спасибо, Мин, у меня все в порядке. А как у тебя дела?

– Тьфу ты, Кэтрин…

– Не знаю насчет концов, но в допотопные времена я проходила курс повышения квалификации в департаменте Связи с одним из администраторов «Трокадеро». Что тебе нужно?

– У меня тут такси, движется в западном направлении по Клеркенуэлл-роуд. Частичный номерной знак…

– Такси?

– Кэт, ну пожалуйста, спроси у них, может, они отследят? – Едва не задохнувшись, он назвал половину номера: SLR6.

– Постараюсь.