– Ну и что?

– Как что? Ты сама предложила узнать, кто быстрее.

– Да, ты быстрее! Я повторюсь – ну и что с этого? – натянуто улыбалась Оливия.

– Ничего.

– Вот именно, ничего, а вернее то, что ты азартен. Мне было это интересно, и я это узнала, – очень спокойно заметила Оливия.

– Это был тест?

– Совершенно верно.

– Так я тебе интересен? – открыто флиртовал он.

– Не зазнавайся!

– Сознаюсь, я в покер не играю.

– Как интересно, я тоже.

– Если не секрет, ты кому-то дала слово? – с явным интересом спросил он.

– Да, а ты?

– Своему лучшему другу. Уже шесть лет, как не беру в руки карты, – сознался Торин.

– Не везет?

– Катастрофически.

– Мне тоже. Я однажды предложила Слону: «Может мне купить собственное казино, где мне всегда будет везти?» Знаешь, что он мне ответил?

– Что?

– «Разве тебе будет интересно играть в игру, в которой итог ясен в начале. Выиграть ты можешь и считая карты, но ты же так не хочешь, тебе важно почувствовать вкус везения, хоть признайся, ты везуча и без покера».

– У тебя очень мудрый друг?

Он протянул ей синий велосипед.

– Он самый лучший, я даже не знаю, где бы я сейчас была, если бы не он.

– Да, это хорошо, когда есть тот, кто всегда тебе поможет.

Прекрасно ее понимая, он вспомнил Дина.

– Да! – согласилась Оливия, – Поехали уже, пока дождь не стал сильнее.

– Поехали.

Они сели на велосипеды и поехали в направлении дома. Дождь усилился, из-за водяной стены они не видели дороги. Оливия послушно следовала за Торином, боясь отстать. Наконец доехав до знакомой калитки, Торин остановился. Они завезли велосипеды во двор и, оставив их возле ступеней, забежали в дом.

Как только они оказались в тепле, Оливия озвучила вопрос, который вертелся у нее в голове по дороге:

– Ответь мне честно, ты невезучий по жизни?

– Что?

– Понимаешь, меня начинает казаться, что когда я где-то пересекаюсь с тобой, то происходят катаклизмы.

– И ты думаешь, что ураган, поломка лифта, теперь дождь – это все я? – от смеха он даже запрокинул голову.

– Угу.

– А у меня обратная теория: что это все ты, – произнес Торин.

– Я? – вскрикнула Оливия.

– Да! Со мной ничего подобного за всю жизнь не происходило.

– Веришь или нет, со мной тоже.

Они продолжали пристально смотреть друг на друга, словно соревнуясь, кто первый моргнет.

– Может, у нас разные магнитные поля, – с умным лицом сказала Оливия.

– Ты думаешь, в этом все дело? А что, я где-то читал… – с таким же умным лицом согласился Торин, как неожиданно его перебил оглушающий хохот Оливии.

– Ты что, правда поверил?

– Твой смех меня уже начинает раздражать, – обижено пробурчал Торин, – снимай лучше мокрую одежду и переоденься во что-то сухое, пока я подброшу дров в камин.

– Как скажешь.

Она начала снимать с себя насквозь мокрую курточку, а затем, разувшись, побежала на носочках в спальню, оставив на полу мокрые следы, словно улитка. Торин, тоже сняв курточку и разувшись, вошел в гостиную и добавил несколько поленьев в камин. Торину показалась подозрительной запавшая тишина. Он подошел к окну и рассмеялся.

– Что такое? – поинтересовалась Оливия, заходя в комнату в пижаме и шерстяных носках и вытирая полотенцем волосы.

– Ты не поверишь! Дождь закончился, – повернувшись на ее голос, сказал он.

– Ты серьезно?

– Да.

– И что, ты предлагаешь продолжить прогулку?

Он с легкостью прочитал на ее лице: «Я больше никуда не хочу».

– Нет, конечно. Просто твоя теория про магнитные поля мне не кажется такой уж нелепой, – поддразнил он ее, а заметив на ней свои шерстяные носки, вопросительно поднял брови.

– Если так, нам надо держаться друг от друга как можно дальше. Предлагаю тебе тоже пойти переодеться, а я пока налью нам глинтвейн. Как же замечательно, что мы взяли его в ресторане.

«Мы?»

Ее похвала была ему приятна.

– Мы? – не выдержав, произнес Торин.

– Ну ладно ты. Ты молодец, доволен? – ответила Оливия, которая явно перехотела пить глинтвейн.

– Большое спасибо.

Сказав это, Торин направился в спальню, чтобы переодеться. Оливия принесла из кухни стулья, постпавила их недалеко от камина и повесила на них курточки, затем возле каминных стен расставила кроссовки.

Вернувшись через десять минут, Торин переоделся в привычные клетчатые пижамные штаны, синюю футболку и шерстяные носки. Торин держал в руках их мокрую одежду и немного удивился, увидев, как она разложила мокрые вещи возле камина. Он подошел к шкафу и достал оттуда сушилку и начал развешивать на нее вещи.

– Давай я, – Оливии захотелось поиграть в хозяйку.

– А ты пока лучше налей глинтвейн, – очень мило предложила она.

– Как скажешь.

Торин не стал сопротивляться ее порыву и передал ей вещи, а сам пошел на кухню наливать глинтвейн. Подойдя тихо к Оливии, он хотел окликнуть ее, но услышав его шаги, она первая повернулась и взяла предложенную чашку. Они опустились на шерстяной ковер возле камина и начали медленно пить глинтвейн. Заметив, что Оливия дрожит, Торин встал и накрыл ее пледом. Они оба не проронили ни слова, боясь разрушить словами созданную гармонию. Оливия продолжала сидеть и смотреть на огонь, пытаясь побыстрее согреться. Торин не стал садиться рядом с ней, а ушел в темный угол комнаты. Оливия не поворачивалась, чтобы узнать, где он, интуитивно зная, что он находится в комнате. Неожиданно заиграла музыка, и она повернулась.

– Немного музыки, – игриво произнес Торин.

– Моцарт?

– Не знаю, может быть.

– Это фортепианный концерт Моцарта!

– Я же сказал, что не знаю. Я поставил первую попавшую пластинку.

При выборе пластинки он, конечно же, вспомнил фразу из досье: «Любимый композитор – Моцарт», периодически он специально слушал его дома.

– Я знаю, это фортепианный концерт Моцарта, – уже в который раз просвещала его она, – я просто думала, что ты поставил свою любимую пластинку.

– Эта? Я вообще не любитель классики, – говорил он, присаживаясь рядом с ней.

– Очень жаль! – она разочарованно поджала губы.