Поставив в начале клятвы на первое место патриарха и на второе место веру православную, Иов совершил знаковую подмену, ибо всегда до этого в русских церквях пели «многие лета царям и митрополитам» именно в таком порядке. Однако патриарх Иов решился порушить древнюю традицию петь «многие лета» не царю, а вдове царя и еще ее брату-правителю.

Трудно сказать, почему самостоятельное правление царицы не заладилось даже при сильной духовной поддержке владыки Иова. Только многие ревнители благочестия, среди которых был и 17-й по значимости дьяк Иван Тимофеев, определили поддержку патриархом царицы как «нападение на святую церковь» и «откровенное бесстыдство». В особый девятый день для православия Ирина, неожиданно даже для ее лукавого брата, отказалась от трона, не переставая рыдать по мужу блаженному и твердить: «Я несчастная царица бесчадная, я погубила царский корень». Она решила постричься и уйти в монастырь, о чем и сказала брату и патриарху Иову. Насколько все это удивило их, неизвестно, только, узнав о ее отречении, в Кремле собрались огромные толпы народа, требуя вызова царицы. Чтобы избежать излишних волнений, Ирина вышла на крыльцо и объявила о своем отречении. Народ заволновался: «А что же будет дальше с нами?»

И тогда на крыльцо взошел властитель Годунов и громко произнес:

– Я беру управление государством на себя, а боярская Дума будет мне помощником…

– Это как? – донеслось из толпы.

– А как прежде, – с хмурым лицом ответил Годунов, – как было при царе Федоре и как было при царице Ирине…

И ничего еще не понимающий народ замолк, знать, разберутся наверху думские бояре и князья. Годунов еще не решил, что ему делать, как с горки властителя рядом с троном взойти на трон. Страной по-прежнему правила боярская Дума с патриархом, всем обязанным Годуновым, и они отлично понимали: лучше правителя Годунова сейчас и в ближайшей и отдаленной перспективе не найти. Большинство-то думское – прогодуновское! И это большинство не догадывалось, а реально знало, какой дождь милостей, наград и повышений родичей по службе посыплется на них с царского престола, взойди на него властитель Борис Годунов.

Но Годунову хотелось как-то соблюсти законность первого избрания царя через Земский собор, поскольку он знал, что не все в народе готовы подчиниться самозванцу и тому же худородному властителю. Знал «неприродный» властитель от своих верных людей, что его относят в какой-то части общества не к партии, а «к шайке Годуновых».

Партии Романовых, Шуйских, Мстиславских, зная, что никто из них не имеет достаточно сил и удачи, чтобы добиться победы, поддержали властителя Годунова в проведении в конце января 1598 года Земского Собора для законного избрания царя и царской династии. Именитые бояре, князья, воеводы и духовные лица со всех краев земли получили приглашение приехать на Земский Собор. Только и здесь не обошлось без хитростей и лукавства Годунова и его партии, составлявшей большинство в Думе. На многих воеводских местах сидели недоброжелатели властителя, многих не пустили в столицу, выполняя приказ Годунова и его людей перекрыть дороги и не пускать «не нужных» выборщиков. Большинство духовенства, подобранное Иовом, своим восхождением обязанным Годуновым, было опорой властителя. Но и здесь не обошлось без странных неожиданностей: на Соборе, например, отсутствовал не извещенный митрополит Гермоген, будущий патриарх, ставленник партии Шуйских. Что поделаешь, какой в фаворе властитель, таков и его фаворит митрополит или патриарх (станет царем Василий Шуйский, и будет на патриаршем престоле «его» патриарх Гермоген, а старого патриарха Иова сместят и задвинут через несколько лет).

Наконец, 17 февраля, когда закончился траур по царю Федору, патриарх собрал в своих палатах «совещание» Собора. К этому времени Годунов хитроумно укрылся в загородном Новодевичьем монастыре, препоручив судьбу избрания царя патриарху Иову. Злые языки утверждали, что никто из недоброжелателей и противников Годунова на Собор и решающее «совещание» у патриарха не попал. Наверное, это было не так, сейчас это проверить невозможно… Но факты таковы: из 474 участников Собора 99 были священники, еще 119 человек – мелкопоместные дворяне, небогатые помещики, всем или почти всем обязанные Годунову и его одноименной партии. Именно от духовенства было предложение выдвинуть Годунова «в цари». Годунов был избран «царем». Единогласно? Разные есть на то взгляды и мнения… Вряд ли единогласно – есть такое мнение летописцев и историков…

Но неожиданно боярская Дума – случайно или неслучайно, это вопрос, все-таки Дума в целом была «прогодуновской» – отказалась утверждать решение Собора. Тупиковая ситуация. Возникла даже инициатива организовать республику по примеру Новгорода – с его знаменитым демократичным вече. И тогда бразды правления «выборным процессом» взял на себя патриарх Иов. Он предложил выборщикам и вызванным из монастырей монахам идти вместе с горожанами крестным ходом к Новодевичьему монастырю с призывом к властителю Годунову – заступить на царский престол.

Но пока первый крестный ход был столь малочисленный, что властителю пришлось отклонить «народную просьбу» занять престол. Партией Годунова и его сестрой были предприняты все меры для увеличения сторонников претендента на престол – кому давали деньги, кому угрожали. Народ такого еще не видел – с ним заигрывали, чтобы потом, как повозкой, править им в какую угодно сторону. И все же это было удивительно, от него хотели невозможного – приучить к новым порядкам «выборного царя», с подачи патриарха и отцов церкви.

На новом совещании Земского Собора 27 февраля патриарх Иов успешнее дирижировал разноголосым хором из 422 хористов. Спросив замолкший от оцепенения хор – «Кто должен быть царем?» – Иов не стал дожидаться ответа. Он тут же подсказал выборщикам: «Надо молить Бориса Федоровича, чтобы он был на царстве, и не хотеть иного государя». Поддержанный сторонниками властителя из увеличившейся в размерах партии Годунова, патриарх заговорил с выборщиками царя смелее: «Кто захочет искать иного государя, кроме Бориса Федоровича, того предадут проклятию и отдадут на кару градскому суду».

Чтобы «преодолеть нарастающее сопротивление Думы» (в которой у Годунова уже давно было явное преимущество в голосах), по предложению рядового духовенства решили провести второй крестный ход. Народ стали собирать «в колонны» прямо у московских церквей, «упирающимся» доверенные люди грозили штрафами аж в три рубля (как писали летописцы, по тем временам это были более чем значительные деньги).

Патриарх перед началом второго крестного хода заявил:

«Если Борис Федорович не согласится взойти на престол, то мы со всем освященным Собором отлучим его от церкви Божьей, от причастия Святых Тайн, сами снимем с себя святительские саны, и за ослушание Бориса Федоровича не будет в церкви литургии, и учинится святыня в попрании, христианство в разорении, и воздвигнется междоусобная брань, и все это взыщет Бог на Борисе Федоровиче».

Все было разыграно как по нотам – с воем и рыданием толпы, подошедшей к монастырю – тех, кто плохо или «не так» вопил, приставы подгоняли и «наказывали за слабое рвение в молитве и вое». Люди от страха перед голой силой мочили глаза слюной, имитируя слезы, и начинали выть сильнее и страшнее. Летописец с ужасом вспоминал о финале крестного хода во дворе обители: «И они, хоть не хотели, а поневоле выли по-волчьи».