Виттории чуть не вылезли из орбит, когда она пыталась сопротивляться магической команде. Я усилила заклинание, холодно наблюдая, как кровь струится из ее носа, капая на ее красивое платье.

Ее зубы стиснулись; пот выступил на лбу. Все происходило быстро, но я бы раздробила ей череп и сломала ее разум, чтобы получить то, что хотела.

Зависть усмехнулась рядом со мной, вероятно, почувствовав мою растущую ярость. Ее внимание метнулось к нему, сверкая взглядом.

— Мой храм.

— КУДА?

Ноздри Виттории раздулись. Она была сильной, но меня подпитывала злоба.

— Изменчивые острова.

— Ты убила командира Жадности?

— Нет.

— Ты наняла кого-нибудь, чтобы убить ее?

Виттория снова оскалила зубы, но сумела сдержать ответ при себе.

Магия уже отступала, так что я не была уверена, солгала она об убийстве командира Жадности или нет, но это дало мне надежду, что это так.

— Спасибо сестра. Это было не слишком больно, не так ли?

Она отшатнулась от решетки моей камеры с убийственным выражением лица, когда вытерла кровь из носа.

— Ты пожалеешь об этом.

Я позаботилась о том, чтобы повторить ее холодный взгляд, мой голос был полон злобы.

— Как будто ты скоро не пожалеешь о том, что заперла меня здесь, удерживая от Гнева.

— Я предупреждал тебя. — Зависть практически подпрыгивал на кончиках пальцев. — Ты зажгла спичку; надеюсь, ты имела в виду именно это, когда сказала, что наслаждаешься ожогами.

Я проигнорировала их споры и уставилась на своего близнеца.

— Ты прислала заколдованный череп к Жадности?

— Любой, у кого есть правильное заклинание, может зачаровать череп. Даже принц ада.

Это не было прямым ответом, но это заставило меня снова задуматься, не стоит ли за черепом Жадность. До сих пор я не нашла ничего, что доказывало бы, что он не отправлял его себе.

— Да, — протянул Зависть, — Даже непритязательные принцы демонов могут проделывать салонные трюки. Прямо как богини.

— Кто-нибудь из твоих волков подвергся нападению демонов или пропал без вести? — Я спросила. — Помимо переворота, который ты только что провернул со мной и Гневом.

— Если демон причинит вред волку, находящемуся под моей опекой, этот демон больше не будет дышать.

— Даже если бы этот демон был высокопоставленным чиновником двора, к которому ты присоединилась?

— Особенно тогда. — Внимание Виттории переключилось на Зависть. — Если ты продолжишь ухмыляться надо мной, я вырву тебе сердце во второй раз, демон.

— Виттория, — строго сказал я. — Кто-нибудь из твоих волков был убит или украден за последнюю неделю или около того?

— Зачем тебе это знать? — она спросила. Я стиснула зубы. Это была знакомая тактика, которую Гнев использовал, когда уклонялся от вопроса.

— Я узнала, что кровь оборотня может подавить чувства демона. Ее было довольно много вокруг останков командира Жадности. Ты помнишь Весту, не так ли? Я уверена, что вы должны были встретиться, когда заключили союз с Домом Жадности.

— Я не обращал особого внимания на болонку Жадности.

— Ты кажешься лживой, — заметил Зависть. — Она тоже отказалась от твоих ухаживаний?

Я хотел настаивать на этом, но моя сестра явно не стала бы говорить перед демоном.

— Почему я здесь, Виттория?

Она оторвала свое внимание от Зависти и посмотрела на меня.

— Я хочу, чтобы ты приняла всю свою силу. Пришло время избавиться от твоей смертности, наказать наших врагов и вернуть себе наш Дом.

— Как же я могу принять…

Я оборвала то, что собирался сказать. Воспоминание грохотало вокруг, пытаясь выскользнуть на свободу.

Наш Дом… Я обратил внимание на Зависть, который казался очень заинтересованным в моей внутренней борьбе. В его Доме Греха я сказала семь адов, а он поправил меня на восемь. Я сосредоточилась на вине, написанной правдой, и отпустила ее, не желая упускать возможность собрать информацию, за которой я тогда охотилась. Я ненадолго закрыла глаза, позволив воспоминанию материализоваться.

— Дом Мести. — Я обратила внимание на своего близнеца, когда это название всплыло в памяти. Восьмой дом. — Я больше ничего не могу вспомнить.

— Это история для другого раза, — уклончиво сказала Виттория.

Зависть усмехнулся.

— Пожалуйста, не стесняйся делиться секретами вашего Дома. Я, конечно, интересовался этим. Мои братья тоже.

— Ты никогда не был там? — спросила я Зависть, нахмурив брови. — Или же Гнев?

— Нет. И ни один из моих шпионов или каких-либо других шпионов принца Ада также не смогли войти в этот круг.

— Разве это не здесь? — спросила я, снова глядя на своего близнеца. Вспышка гор пришла мне в голову. Заснеженный и предательский. Изолированные. — Вот что ты имела в виду, говоря о том, чтобы вернуть то, что принадлежит нам по рождению, — сказал я. Виттория кивнула, но не стала вдаваться в подробности. Чему я была благодарна. Я не могла вспомнить ничего конкретного о нашем Доме, и мне нужно было поглощать одно судьбоносное событие за раз.

Я также была совершенно уверена, что именно поэтому она не хотела, чтобы я присоединялась к Дому Гнева. Она хотела, чтобы я правила нашим Домом Греха. И мне, вероятно, придется отказаться от этого ради нашего соперничающего двора.

— Ты упомянула что-то о избавлении от моей смертности. Как я должен это сделать?

— Все, что нужно, это позволить мне удалить твое смертное сердце, которое они дали.

Время как будто резко остановилось.

— Что?

Виттория приблизилась к камере.

— Я прослежу, чтобы это было быстро и почти безболезненно. — Она кивнула мне на грудь, на следы когтей, которые все еще горели. — Они заживут мгновенно. Нет инфекции. Никаких шрамов.

Я прижала руку к груди, отступая назад. Она серьезно.

Мой близнец хотела забрать мое сердце.

— Я не… что ты имеешь в виду, говоря, что кто-то дал мне смертное сердце?

— Я имею в виду, что ты была скована доступом к своей истине. Тебе дали что-то смертное в надежде, что человечество вклинится кровью в ткань твоей души. Они хотели тебя приручить. Как думаешь, кто мог бы сделать такое? — Виттория снова прислонилась к решетке, магия шипела на ее коже. Она будто не замечала никакой боли. Или позаботилась, чтоб ничего не было.

— Тебе известно. Ты подозревала. И все же все еще не хочешь принять то, что они сделали с нами. Что она сделала. Они забрали нашу силу, потому что настолько боялись нас. Боялись возмездия, которое мы пожинаем.

— Нет. — Я покачала головой, отрицание чувствовалось неловким. Потому что я знала, что лгу самой себе. Я знала, что моя сестра говорит правду. И все же я не могла — не хотела — позволить себе признать это. Вслух или даже про себя.

— Нонна не стала бы. Она не могла этого