десяток, другой лордов. Пиная сапогами, измазал их в грязи и схватив за шиворот командира сводного ополчения закричал ему в лицо.

– Повешу как собаку! Лишу дворянства! Посажу на кол, сволочь! Шкуру сдеру с живого…

Граф опомнился и зарычал в ответ:

– Убью, магическая тварь! – И потянулся к мечу. Я поставил его буквой «Г» и пинком придал ускорение. Граф улетел в кучу своих товарищей и стал хрипя, силясь, что-то сказать, подниматься. Багровый, разъяренный, он лишь сипел.

Не обращая на него внимания, я отдал приказ:

– Капитаны ко мне!

Воины в волнении не понимая, что происходит, замешкались. Тогда я подождал подбежавшего ко мне графа с оголенным мечом в руках и когда он замахнулся, разрубить меня, преобразовал руки в черные клещи и просто оторвал ему голову. Откинул тело в сторону и ногой отфутболил тупую голову к дворянам. И вновь проорал.

– Так будет со всеми, кто ослушивается моих приказов.

Сразу десять капитанов выскочили из толпы. Один лорд поднялся и с воплем, Убьюю! Выхватил меч. Он нетвердой походкой направился ко мне, явно намереваясь покончить жизнь самоубийством.

Ну кто с мечом к нам пришел тот от меча и погибнет. Он тоже получил успокоение путем отрывания головы. Я небрежно откинул неспособную здраво думать головешку и вернул рукам прежний облик, и уже более спокойно приказал.

– Капитаны, костры затушить, шатры и все барахло собрать в кучу, двигаться к реке по указанному маршруту, налегке. Сходу атаковать противника. Там, – я указал рукой за спину, – две тысячи нашей пехоты сражается с восемью тысячам конных имперцев. Они стоят на смерть, а вы тут прохлаждаетесь. Если через пять часов вас не будет на месте, казню всех до единого. Никто не скроется. Вы, – я пнул первого попавшегося мне лорда, – командир этого отряда. Кровью искупите предательство. Если кто не будет ранен во время битвы, значит струсил. Если сбежит по дороге, сварю в котле живым. Встали, собачьи дети…

Лорд, он тоже человек и сильный только против простолюдина. Его права казнить и миловать защищает закон, а встретившись с непреодолимой силой, способной его убить и тоже опирающееся на закон, становиться понимающим и шустрым в исполнении приказов.

Их не надо было больше уговаривать, пример двух неудачников вселило в них ретивость и огромное желание исполнить приказ. Теперь они поняли, расплата настигнет и в походе, а не только в лагере. От всевидящего ока мессира Кронвальда не спрячешься ни где. Сейчас они ни о чем не думали, кроме того, как спасти свои шкуры. Потом, конечно, когда первый шок пройдет и страх отступит, они предпримут попытку отыграть назад, но это уже не важно. Судить мессира Кронвальда будут по результатам войны, а не наговорам. А уж какие басни про него станут сочинять, это отдельная история.

Не прошло и тридцати минут, как дружины были выстроены и одна за другой устремились к реке. Просто не бывалое дело! Могут, когда захотят. А за их спинами разгорелся большой костер. Я в кучу барахла направил стену огня, и вся это ползучая барахолка весело запылала, поднимая к небу дым и пар…

Я глядел вслед удаляющимся войскам и думал, что Рок все верно оценил в раскладе сил между Лигирийской империи и Вангором. Это королевство должно было неминуемо пасть под ударами имперской армии. Неповоротливая, слабо оснащённая и плохо обученная королевская армия, с зажравшимся, ленивыми командирами, с заносчивым дворянским ополчением, готовым воевать по правилам, которые практиковались сто лет назад, а то и больше, не была соперником империи. Имперская армия, хорошо подготовленная, мотивированная, с новыми стандартами ведения войн, готовая применять обходы, охваты и окружения, была лучшей на континенте. И пришло время показать, на что она способна. Удивительно, что империя не напала на Вангор несколько лет назад…

Я вздохнул. Ополчение уходило, оставляя у меня плохие предчувствия. Я понимал, лорды не смирились и не готовы умирать за короля.

«Без террора эту шайку не заставишь воевать, – я понял простую истину Сталинских приказов. А везде не успеть. Мне надо воспользоваться успешными наработками моей страны. Назначать комиссаров, смотрящих за командирами и готовых карать без милости за невыполнение приказа. Нужны еще скорпионы. Но теперь скорпионы мессира Кронвальда. Из магов их не наберешь, они слишком мягкотелы и подвержены влиянию аристократов. Возьму своих ребят из вспомогательного отряда магов в Вечном Лесу… Нет, – остановил я себя. – Это не выход. Без них там, все студенты погибнут. Тогда кого ставить комиссарами? Придется упрашивать Гронда дать комиссаров. Подготовить ему докладную с объяснением причин и предложить план спасения Вангора. Иначе все мы утонем в неразберихе, жадности, глупости и лени армейских командиров»…

– Чего ты мучаешься? – Проявилась Шиза. – У тебя есть нехейцы. Обратись к отцу, и он соберет отряд комиссаров из ветеранов. Дашь им права казнить и миловать. Они-то уж точно не пожалеют разгильдяев и предателей.

– Молодец, Шиза, – обрадовался я. – Иногда ты предлагаешь дельные советы.

– Это почему иногда? – Возмутилась Шиза.

– Потому что, ты большей частью молчишь и в место того, чтобы быть мне советником, как и положено хорошему симбионту, подкладываешь меня под королев и эльфарок.

– Я забочусь о твоем будущем, мужлан не благодарный. Ты же живешь одним днем. Если бы не я, ты не был бы герцогом.

– А я и не хотел им быть.

– Ты никем не хотел быть. Ты хочешь лежать на диване и пить пиво.

– А что в этом плохого? Это гораздо лучше, чем носиться по миру и спасать всех подряд.

– Люди, Виктóр, судьбу не выбирают, они ее принимают и следуют своему предназначению. Потому ты и получил возможность начать вторую жизнь. Рок позаботился, чтобы ты был обеспечен всем. Причем для реализации его планов и оттянул на себя ресурсы Беоты и погиб. Только просчитался в твоем менталитете. Ты непредсказуем, непоследователен, слишком упертый, глуповатый, но при этом слишком удачлив. Вместо того, чтобы стать противником Беоте, стал противником Року. А почему?

– Ну и почему? – обиделся я на глуповатого.

– Потому что у тебя есть я, верная помощница и советчица. Ты должен был погибнуть в кровавой схватке с Беотой, при этом истощить ее, а вместо этого, она хочет сделать тебя своим мужем.

– Меня не надо делать, я уже сделанный, – огрызнулся, понимая правоту Шизы. Это она расслоила мне сознание, которое действует, как искин и выдает нужное и главное своевременное решение.

– Сделанный он, – сварливо отозвалась Шиза. – Ты пальцем сделан и притом кривым. А в меня заложена программа – распространять генофонд носителя. А то, что я при этом получаю крупицу