Я не имела ни малейшего представления. Может, карты? Попытка предсказания?

— Око может… управлять людьми? Видеть будущее?

— Нет, конечно, — рассмеялся отец Петр. — Такое не под силу даже нам, слугам Премудрейшего. — О да, этот аргумент сразил меня наповал, и на секунду мне стало страшно находиться с таким могущественным человеком наедине. — Но вот убить, Елизавета Григорьевна, Око может.

— В каком это смысле? — оторопела я.

— В самом прямом. За графом… не один уже идет грех проклятый, — отец Петр понизил голос так, что я его теперь еле слышала, но уточнений мне не потребовалось, я прекрасно помнила рассказ сестры Февронии. — И я подумал — не поймите, что я запугиваю вас, просто… Может быть, и смерть батюшки вашего была отнюдь не случайна.

Из меня намерены сделать убийцу, подумала я. И из моей крепостной крестьянки. Что там случилось с отцом милой барышни Елизаветы Нелидовой? Он скончался, а следом умер и пытавшийся спасти его знахарь Иван.

— Разве он умер не от болезни?.. — давя противное чувство бессилия, спросила я. Что я могла противопоставить тому, что всю мою жизнь для меня не имело значения? Магия. Слово есть, но за ним ничего. Только вымысел.

— Вы бы тоже заболели, Елизавета Григорьевна, — покачал головой отец Петр, — не успей Егор вовремя.

И тут я вздрогнула.

— Как он вообще мог там оказаться?

Будто ждал меня? Или же не меня? Очень кстати он подоспел, но никто не знал, что я поехала в церковь, как я буду возвращаться и когда. Или знал? Сколько мимо нас прошло и проехало людей, на которых я не обратила внимания, но которые точно заметили и меня, и сестру Февронию? А предположить прочее — мой примерный путь, время, когда я поеду обратно — или пойду, это же элементарный расчет. Даже если бы я осталась на службу.

Егор оберегал неосторожных путников? И снова вопрос: а на меня ли расставили эту ловушку? И тогда он спасал меня потому, что моя смерть была ему совершенно не выгодна?

Отец Петр ответил совсем не то, что я от него ждала.

— Я успел залить золотой водой ведьмин знак. Кузьма завтра раскидает камни, вреда они больше не причинят никому.

— Камни? — нахмурилась я. — Разве дело не в круге?

— Ведьмин знак может быть любым, главное — количество камней, их замкнутость, количество кругов — усиление ведьминской силы. Два круга — сильный знак, поэтому вас хранил сам Преблагой, Елизавета Григорьевна.

Да, Преблагой ко мне благоволит, потому я еще живая, не сплю в подворотне и не дерусь с бродягами за кусок заплесневелого хлеба. Это местное божество невообразимо гуманно.

— А знак, который был возле речки?

— Прямоугольники, — откликнулся отец Петр. — Маленькие, но их было много. — И снова он заговорил о своем: — Да, мне тоже приходило в голову, как Моревна проделывает это все, ведь времени это требует немало, а людской глаз повсюду… Пока я не нашел ответ на этот вопрос.

А я даже не знала, что искать. Я как будто читала книжку, интересную, но закрученную, где на каждой странице автор готовит читателю и герою очередной поворот, временами не самый приятный. Только вот закрыть эту книжку и оставить ее до лучших времен я никак не могла. И смерть помещика Нелидова. Какого черта автору понадобилось городить такой огород?

— Мой отец, — все же это так странно — мой отец, когда я его даже не знала, хотя что странного, сотни тысяч людей не знают своих отцов, — тоже мог… оказаться в таком ведьмином знаке?

— Мог, — вздохнул отец Петр, — и если таких знаков было раскидано множество мелких, то он мог этого и не заметить. В какой-то момент влияния ведьмовства оказалось достаточно.

Кумулятивный эффект.

— Графу могла быть выгодна смерть моего отца?

— Я не знаю. — Да, простите, отче, что я измучила вас вопросами, но мне не к кому больше пойти и некому доверять. Я и вам-то доверяю с натяжкой. — Но он определенно поимел с нее выгоду.

— Каким образом?

Неосторожно. Отец Петр взглянул на меня с удивлением, но, вероятно, списал мою реплику на то, что глупая барышня при жизни родителя витала в облаках, возводя в них песчаные замки. Может, так и было: вместо облаков — балы, вместо замков — платья и шубы.

— Ваш батюшка отказывался сдавать ему земли, — пояснил отец Петр. — А вы легко на это пошли.

Какой-то упрек я распознала.

— Это неправильно?

— Нет греха в том, что творишь по незнанию, — туманно произнес отец Петр. — Я могу ошибаться и запомнить что-то не так. Сестра Феврония разбирается в этом лучше, спросите ее, я же скажу: даже если граф, пользуясь вашим бедственным положением, вашей слабостью и безденежьем, скрывает часть своих доходов от императорской казны, то не ваша вина. Вы способствовали греху, но ответ за то держать не вам.

Вот, значит, как. В том, что граф взял мои земли в аренду, в том, что он на них после плюнул, есть экономическая подоплека. И не то чтобы ему невдомек, кто может вывести его на чистую воду, и он не особо скрывает свою к этому человеку неприязнь. И, как вариант, сестра графу недвусмысленно намекнула на неуплату, протягивая руку за обещанной требой.

— Где Лука? — вслух подумала я. — Он уже давно должен был появиться.

Я встала, готовая уже отправить на поиски Кузьму, но услышала, как где-то хлопнула дверь. Это мог быть кто угодно, и я стояла, напряженно всматриваясь в темный проем двери, но это была Анна с ужином.

— Отведайте, отец, пищи нашей, — с поклоном пропела она, низко кланяясь. Я испугалась, что она выронит поднос, но нет, Анне ничего не помешало. Она выпрямилась, прошла к столу и ловко начала расставлять приборы и горшки. — Яко вашими устами за сим столом Преблагой хлеб наш вкушает, — она отошла, опустив поднос, и снова поклонилась.

Анна не уходила, стояла над моей душой, и я, переборов раздражение, махнула ей рукой, мол, иди.

— Стой. — Анна обернулась. — Где Лука?

— Да куда послали, барышня, там и есть, — губы Анны сразу недовольно поджались. — Немедля явится, как все закончит.

У меня не столько желудок сводило, сколько тысяча вопросов рвались на свободу. Но отец Петр проголодался не на шутку, ел, стараясь не торопиться, но скрывал свою поспешность плохо, и я догадалась, что свет, который я видела, и огонь, и магия отняли у него очень много физических сил.

Что здесь есть церковь? Судебный орган, исправительный орган, а что еще? Проводник непознанного между простыми смертными и божеством? Целитель высшими силами? Укротитель зла? Религия в этом мире — не вера, а система, и церковники больше орден, тайное братство, хранящие ее. Нет смысла верить во что-то или же сомневаться, когда своими глазами — если не повезет — ты увидишь возможности священнослужителей. Примерно как служба спасения, подумала я. Она есть, ее существование неоспоримо, но мало кому хочется оказаться на месте того, кому требуется ее помощь.