– Не говори ничего, пожалуйста… послушай меня.

Он кратко изложил основные правила безопасности, надел мне каску и проверил, хорошо ли она застегнута. Потом уселся на мотоцикл и начал внимательно меня разглядывать, наклонив голову набок.

– Тебе известно, что ты должна сейчас делать?

Он засмеялся. Я неуверенно сделала два шага, отделявшие меня от мотоцикла, оперлась на его плечо и взобралась на сиденье.

– Сядь так, чтобы тебе было удобно. Если хочешь, крепко вцепись в меня. И не забывай: ты должна повторять все мои движения, расслабиться, и все будет хорошо. O’кей?

– Да, – пискнула я.

Я опустила щиток, а он подмигнул мне и повторил мой жест. Следуя его совету, я сжала коленями его бедра и вцепилась в талию. И сразу почувствовала себя лучше. Он запустил мотор, его рев поверг меня в ужас, жар, вылетавший из выхлопных труб, изумил, и не успела я среагировать, как мы уже ехали. К счастью, медленно. Мне было хорошо, я чувствовала себя в безопасности, уютно прижимаясь к его спине. Когда загорелся красный свет, он взял мою руку и держал ее, пока не пришло время жать на акселератор. Мы поехали. Быстро. Все быстрее и быстрее. Вот мы на набережных Сены. Мотоцикл резво лавировал между автомобилями. Меня пьянило его тело, скорость, глубинная уверенность, что я могла бы последовать за ним на край света, что это мгновение – самое прекрасное и важное в моей жизни, а все остальное не имеет значения. Когда мы снова остановились на светофоре, он поднял щиток. Я сделала то же самое.

– Ну как?

– Еще… пожалуйста.

Мотоцикл рванул вперед. Во время поездки мы были единым целым, и я испытывала от этого наслаждение.

Потом мы мчались на бешеной скорости по кольцевой автостраде, входили в крутые виражи, и в какой-то момент я заметила, что совсем стемнело.

Последний участок слалома между автомобилями на бульваре Бомарше – и Габриэль припарковался на площади Республики. Он жестом показал мне, что пора слезать, а я сумела самостоятельно снять шлем. Руки и ноги у меня дрожали – реакция на напряжение двухчасовой езды.

– Умираю с голоду, пошли поедим, – предложил он.

– Пошли.

Мы шли рядом по парижским улицам, держа в руках шлемы.

– Крутая байкерша! – съехидничал он.

Я ткнула его локтем в бок и ускорила шаг. Он расхохотался, догнал меня и взял за руку.

– Куда это ты рванула? – спросил он, продолжая смеяться.

– Понятия не имею.

– Пойдем.

Мы развернулись и вошли в “Роял Кебаб”. Там все было как положено: особый аппетитный и чуть подозрительный запах жаренной на гриле баранины, выцветшие плакаты на стенах, гирлянда лампочек над фотографией с североафриканским пейзажем, старые столы с поцарапанными пластиковыми столешницами, посетители, явно пару суток не спавшие, телевизор, показывающий футбольный матч. Мне безумно нравилось здесь, рядом с Габриэлем. Он, впрочем, оказался завсегдатаем и обнялся с хозяином. Заметив меня, тот подмигнул Габриэлю и приветственно помахал мне рукой. Габриэль обернулся:

– Тебе здесь нравится?

– Меня теперь отсюда не выгонишь. Честное слово.

На его лице нарисовалось облегчение. Я слушала, как он заказывает себе кебаб макси с картошкой фри и с полным гарниром – салат, помидоры, лук и соус “самурай”. Патрон показал пальцем на меня:

– А что для твоей газели? Габриэль задумчиво оглядел меня:

– Ей просто кебаб без лука.

– Газель сама знает, чего хочет, – перебила я. Наш хозяин расхохотался, а вслед за ним и Габриэль.

– Ух, похоже, ты с ней не скучаешь. Я тебя слушаю!

– Стандартный, с салатом, помидорами и луком. И я хочу белый соус. И фри тоже.

Я улыбнулась. Я чувствовала на себе взгляд Габриэля. Он слегка наклонился ко мне и проговорил на ухо:

– Проголодалась?

– Очень.

Он присвистнул. Я оставила его у стойки обсуждать что-то с хозяином и села за столик. Мне он очень нравился таким, отказавшимся от роли оружия массового обольщения. Правда, он стал еще больше походить на дерзкого разбойника – природа брала свое. Его раскованность пошла мне на пользу: напряжение, не отпускавшее последние сутки, улетучилось, я чувствовала себя раскрепощенной, свободной. Самой собой, в общем.

– Кушать подано, – произнес Габриэль, ставя на стол красный пластиковый поднос с нашими тарелками.

– Премного благодарна.

Он набросился на еду. Больше, чем от еды, я получала удовольствие, наблюдая за тем, как он хищно вгрызается в свой кебаб и облизывает пальцы, чтобы не пропало ни капли сока. Габриэль ел, как проголодавшийся ребенок. На середине порции я сдалась, и он придвинул мою тарелку, чтобы доесть. Потом с трудом подавил отрыжку. Я засмеялась:

– Видела бы тебя Марта!

– Разорвала бы на куски, как когда узнала, что я сделал татуировку.

– Если плохой парень, так уж во всем?

– Да, у меня имеется большая и красивая татуировка.

– Попробую угадать. Случайно, не ангельские крылья у лопаток?

Я действительно попыталась представить себе, что бы это могло быть. Он приподнял бровь.

– Скорее сам ангел, но падший, – сообщил он.

Я рассмеялась и покачала головой:

– Ты неисправим.

Он развалился на стуле и посмотрел на меня.

– Зачем ты это сделал? – поинтересовалась я.

– Кризис переходного возраста в двадцать пять лет. Просто чтобы позлить ее.

– Я бы не рискнула дразнить Марту, – призналась я.

– Никогда этого не делай. Даже если ты поверила в себя.

– Ты так думаешь?

– Теперь ты уже не та робкая и закомплексованная барышня, которая пришла к нам.

– Это хорошо?

– Очень хорошо. Лучше не придумаешь. Ты всегда была красивой и женственной, кто бы спорил. Но сегодня, когда я наблюдаю, как ты идешь вперед, добиваешься успеха, как ты уверена в себе… мне все труднее представить тебя в другой твоей жизни. – Габриэль вздохнул. – Отвезти тебя? – предложил он неожиданно, я даже сразу не осознала, что он сказал.

– Как хочешь.

Мы встали и надели куртки. Я помахала хозяину, Габриэль подошел к стойке и пожал ему руку.

– Доброй ночи, влюбленные! – крикнул он, когда мы уже выходили на улицу.

Мое сердце пропустило один удар. Габриэль на секунду остановился. Мы двинулись к мотоциклу в полном молчании.

– Помочь тебе со шлемом?

– Тут недавно кое-кто назвал меня реальной бай-кершей.

Наш сумасшедший хохот немного разрядил атмосферу.