— Не верю, — хмуро заявила Эльвина, не смея взглянуть Тильде в глаза. — В его распоряжении целая армия. Меня не так далеко спрятали, если Марта ходила в замок каждый день. Почему же он не нашел меня? Значит, плохо искал.

— Ты не права, — резонно заметила Тильда. — Он искал. Не одну неделю его воины прочесывали лес. Однажды Филипп принес мне вот эту вещь, всю в грязи. И тогда я оставила надежду увидеть тебя живой.

Тильда сняла с шеи цепочку, на которой сверкнуло золотое кольцо, и протянула своей онемевшей подопечной.

— Я подумала, что только смерть могла разлучить тебя с этим сокровищем.

Эльвина сжала в ладони кольцо своего отца, и слезы брызнули у нее из глаз.

— Почему ты мне раньше не сказала?

— Не видела смысла будить в тебе ложные надежды. Филипп женился и стал тебе недоступен.

Многое изменилось с той поры. Расскажи ему о ребенке. Он твоя единственная надежда.

Эльвина смотрела ничего не видящими глазами, сжимая отцовское кольцо. Легко узнать правду, надо лишь спросить Филиппа. Но Эльвина все еще не понимала причины его ненависти: возможно, он счел, что она намеренно нарушила свое обещание, тогда как сам пытался сдержать свое. Кольцо могло служить тому доказательством.

Если Филипп изнасиловал ее сознательно, он не испытывал бы чувства вины. Да нет, он был точно так же одурманен, как и она сама. Марта рассчитывала на то, что на следующий день Филипп ни о чем не вспомнит, хотя зачем ей это понадобилось, Эльвина не понимала.

В лагере начался переполох, но Эльвина ничего не замечала, пытаясь осмыслить то, что узнала. Тильда встала и подошла к выходу. Вернувшись, она осторожно толкнула Эльвину.

— Тебя ищут. Филипп будет в ярости. Вернись к нему и расскажи о ребенке. Это единственный способ вернуть его.

— Он мне не поверит.

— Возможно, но ты должна попробовать. Иди, не то тебя поймают здесь и будет хуже.

Эльвина поднялась и подала кольцо Тильде.

— Сохрани его для меня. Филипп не позволит мне носить его. Он боится, что я убегу, если мне удастся купить себе свободу.

Тильда улыбнулась.

— Он поможет тебе, даже если не хочет этого. Иди к нему сейчас же.

Тильда вытерла слезы, глядя вслед Эльвине, которая, осторожно выбравшись из шатра, бросилась к лесу. Тильда посылала свою ненаглядную девочку в мир, где ей придется жить и принимать решения самой, полагаясь лишь на себя. Птенчик вылетел из гнезда. Тильде оставалось лишь надеяться, что крылья ее достаточно крепки для полета и мир не будет к ней слишком жесток. Тильда сжала кольцо в кулаке и мысленно обратилась к прежнему владельцу этого кольца, вымаливая у него прощение за то, что не уберегла его дочь от жизненных невзгод.

Эльвине удалось домчаться до леса незамеченной. В шатре Филиппа было пусто. Еще одна удача. Юркнув под полог, она отодвинула сундук и закопала нож в землю, затем задвинула сундук на место. Вымыв руки, Эльвина заплела косы и стала ждать, когда ее обнаружат.

Долго ждать не пришлось. Джон, оруженосец, вошел в шатер — Филипп приказал ему принести кое-что из оружия — и, увидев Эльвину, обомлел. Она сидела на кровати и штопала одежду. Филипп поднял на ноги весь лагерь, а она, оказывается, сидела и шила как ни в чем не бывало там, где ей надлежало быть.

— Надеюсь, ты не слишком сильно пострадал на турнире, Джон, — с состраданием спросила Эльвина.

Джон сорвал шапку, поклонился, попятился, затем вновь водрузил шапку на голову.

— Нет, благодарю, со мной все в порядке. Сэр Филипп желает видеть вас. Оставайтесь здесь. — С этими словами он исчез.

Эльвине было и смешно, и страшновато. Она представляла себе, в каком настроении явится Филипп. Лучше попридержать смех, не то он совсем разойдется, увидев ее улыбающейся.

Филипп ворвался в шатер, словно грозовая туча, готовая разразиться громом и молниями.

— Я приказал обшарить лес. Где, в каком чертовом месте ты была?

— Именно в чертовом, милорд, ибо этот шатер и тот, где я побывала, нельзя назвать иначе. Если вы будете продолжать в том же духе, милорд, я пожалею о том, что решила вернуться.

Почувствовав воздух свободы, Эльвина осмелела. Мужество вернулось к ней. Она смотрела в глаза Филиппу, видя, что он борется с желанием наказать ее за непослушание. Сдержавшись, Филипп вышел и приказал прекратить поиски. Затем вернулся в шатер. Гнев в его глазах сменился недоумением.

— Как ты выбралась отсюда? — спросил он.

— Ты считаешь, я настолько глупа, чтобы рассказать тебе об этом?

Филипп сжал кулаки. Чувствуя, что подвела его к опасной черте, Эльвина торопливо сменила тему:

— Почему ты не сказал, что искал меня?

Филипп не спешил с ответом. Он не знал, что и думать: Эльвина убежала, но все же вернулась. Почему? Филипп был сбит с толку. Он крикнул стражнику, чтобы ему принесли выпить, и только потом ответил вопросом на ее вопрос:

— Ты хочешь, чтобы я выставил себя круглым дураком тебе на потеху?

Эльвина выглядела так невинно с рукоделием в руках, что он готов был свернуть ей шею за учиненное ею вероломство, за всю боль, что она ему причинила.

— И по той же причине ты не сказал мне, что сдержал слово и позаботился о Тильде?

— Откуда я знал, что старуха не поведала тебе об ЭТОМ? Я был настолько глуп, что поверил, будто тебя тайно похитили. Ну как, ты вволю повеселилась, услышав мои признания? Все, с этим покончено. Теперь-то я знаю, что тебе нельзя верить. Твои глаза только кажутся честными. Ты пользуешься ими для того, чтобы размягчить мужчинам мозги и разжечь похоть. Но ты не умеешь держать слово, как и любая шлюха, а я — дурак.

Филипп поморщился от презрения к самому себе.

Неужели правда? Неужели этот рыцарь способен заметить такую мелочь, как цвет глаз его рабыни? Кровь прилила к щекам Эльвины. Рука, державшая иглу, задрожала.

Эльвина встала и посмотрела прямо в глаза Филиппу.

— Ты действительно искал меня? Звал меня по имени?

— Я искал тебя много дней лишь для того, чтобы избить до бесчувствия за то, что ты сотворила со мной.

Филипп замолчал. Слуга принес флягу с вином. Сделав глоток, Филипп ответил и на второй вопрос:

— Да, однажды я обезумел настолько, что стал окликать тебя по имени. Мне показалось, что ты зовешь меня. Насмехалась надо мной, видно… Даже деревья в лесу, и те смеялись надо мной.

— Я звала вас, милорд, но не ради насмешки, а с мольбой.

Наступила долгая пауза. Филипп пристально вглядывался в лицо Эльвины, пытаясь прочесть в ее глазах то, о чем умолчали уста.

— Я прошу тебя объясниться.

Эльвина вздохнула. Если бы был иной, более легкий способ дать ему знать обо всем. Слишком глубокие корни пустили в нем ненависть и недоверие. Едва ли он поверит ей. Но Тильда уверяла, что Филипп поможет, если в нем осталась хоть капля чести. Она должна попытаться ради сына.