Постепенно Филипп разрешил ей передвигаться в пределах лагеря и требовал лишь, чтобы она гуляла только с охраной. Теперь, когда все в лагере знали, что смерть грозит всякому, кто причинит Эльвине вред, такие меры предосторожности казались ей излишними. Оглядевшись и никого не увидев, она отправилась на прогулку одна.

Эльвина ежедневно виделась с Тильдой, часто — с Элис, но Гандальфа почти не встречала. Он работал наравне с остальными воинами, прокладывая туннель под стенами и готовя оружие. Напрасная трата сил, он и сам это понимал. Однако Гандальф сам выбрал свою участь и мог пенять лишь на себя. Не ради ли того, чтобы быть рядом с Эльвиной? Когда она видела Гандальфа, он не приближался к ней, а лишь издали смотрел, пока девушка не скроется из виду.

Жаль парня. Да и себя жаль. Судьба ее еще менее определенна, чем судьба этого крестьянина.

Но она не позволит грустным мыслям омрачать себе жизнь. Никто не знает, где и как настигнет человека смерть. Надо жить настоящим.

Филипп подарил Эльвине большой отрез полотна, велев ей сшить себе рубашку, но у нее были иные планы. Тильда и Элис нуждались в новом белье больше, чем она, да и Филиппу не помешало бы сшить обнову. Так что лучше бы приниматься за работу, а не копаться в своих невеселых мыслях. Втроем коротать время за шитьем веселее.

Ранним утром в той части лагеря, где располагались женщины, было пустынно. Эльвина не оглядывалась по сторонам. Главное — не испачкать новые башмаки в нечистотах, стекавших вниз к канаве, прорытой вдоль шатров. День обещал быть теплым, но на горизонте собирались грозовые тучи. Стоило бы добраться до Тильды, пока не начнется дождь.

Вдруг какой-то воин вышел из шатра и встал посреди дороги. Эльвина не сразу узнала в этом обнаженном по пояс человеке Раймонда. Она попыталась проскочить мимо, но тщетно. Раймонд перехватил ее и привлек к себе. От него несло перегаром.

— Удача сегодня на моей стороне. Неужто твой благородный господин наконец устал от тебя и отослал к остальным шлюхам? А может, ты сама отправилась на поиски более щедрого любовника?

Эльвина старалась вырваться, но не могла одолеть Райюнда.

— Филипп прикажет отрубить тебе голову за твои слова! Отпусти меня немедленно!

Для мощных ног Раймонда ее удары были все равно го комариные укусы для медведя. Без особого труда он отволок Эльвину к шатру и втолкнул внутрь.

— Вот так. Пусть она расскажет тебе о том, что спорить со мной бесполезно. Эй, вставай, шлюха! Я привел кое-кого получше на твое место.

Раймонд толкнул Эльвину в спину, чтобы она получше рассмотрела то несчастное создание, которое осмелилось противиться Раймонду. Женщина лежала, скорчившись, на вонючей подстилке, ее темные спутанные волосы покрывали синие от побоев плечи. Рубаха была разорвана до пояса, а лицо так окровавлено, что Эль-вина не сразу признала в ней Элис.

— Господи! — воскликнула Эльвина, бросившись к девушке.

— Беги отсюда! — хрипло прошептала Элис, с трудом взмахнув рукой. — Беги…

В глазах несчастной стоял ужас. Эльвина догадывалась о том, какой опасности подвергает себя, но вместо того, чтобы, воспользовавшись секундной свободой, броситься наутек, она накинулась на Раймонда:

— Ах ты, негодяй! Ах ты, мерзкий дьявол!

Очевидно, из опасения, что девчонка призывает нечистого к себе в помощь, Раймонд зажал ей рот ладонью и, прижав к себе, чтобы она не могла убежать, прошипел:

— Замолчи, и через минуту все будет кончено. Сколько ты хочешь? Еще одно такое платье? Ожерелье для твоей красивой шейки? Что дать тебе, чтобы ты раздвинула ноги?

Борьба только разжигала похоть Раймонда. Он запустил жадную ручищу в вырез платья, но Эльвина была слишком разозлена, чтобы испытывать страх. Она пожалела лишь о том, что не взяла с собой кинжал. За грех воткнуть лезвие между мясистых лопаток этого негодяя она с радостью готова была распрощаться с бессмертием души.

— Тебе ничем не купить мое молчание! Я буду визжать так, что весь лагерь узнает о твоем вероломстве! Я лучше умру, чем отдамся такому вонючему козлу, как ты! На сей раз Филипп не поверит твоим сказкам! Филипп отрежет тебе яйца и запихнет их в рот, чтобы ты не орал, когда он будет вытаскивать твои кишки и окунать тебя в кипящее масло.

Раймонд медленно отпустил ее, и взгляд его затуманился ужасом и гневом. У Раймонда был повод опасаться того, что страшные предсказания голубоглазой колдуньи могут сбыться.

— Убирайся! Убирайся отсюда, пока я не начала орать просто так, тебе назло! Беги, пока я не передумала!

Эльвина и вправду завизжала что есть сил, и Раймонд внял голосу рассудка. Но перед тем как исчезнуть за пологом шатра, он все же сказал свое последнее слово:

— Подожди, сука. Когда ты надоешь Филиппу, придет моя очередь. И тогда посмотрим, кто кого.

Эльвина осела на землю, словно шар, из которого выпустили воздух. Шевеление на подстилке в углу вернуло ее в чувство. Она подползла к Элис.

— За что? — только и спросила она.

— Он не мог найти никого другого, и остановить его тоже было некому. Со мной такое и раньше случалось. Ничего. Не печалься. Все заживет как на собаке. А где твоя охрана?

Элис попыталась сесть, но Эльвина не дала ей подняться.

— Лежи, отдыхай. Я пойду посмотрю, есть ли у Тильды какое-нибудь снадобье. Если бы только Филипп разрешил мне…

Эльвина тряхнула головой, вспомнив о недавней ссоре с Филиппом из-за просьбы отпустить ее в лес за травами. Словно уловив ход ее мыслей, Элис спросила:

— Люди говорят, что, когда Филипп сердится на тебя, он называет тебя валькирией. Что это такое?

Эльвина улыбнулась.

— Богини войны у викингов, кажется. А почему ты спрашиваешь?

— Потому что после того, что я увидела, я думаю, он прав. — Элис улыбнулась, несмотря на боль. — Люди говорят, ты колдунья или что-то вроде этого, но только богиня войны могла так напугать сэра Раймонда.

Не в первый раз Эльвину называли колдуньей. Филипп не раз шутя называл ее так. Но его люди принимали Эльвину за колдунью всерьез, особенно после того, как она приготовила снадобье из оставшихся у нее сухих растений и оно сняло жар у одного из заболевших воинов. Репутация ее утвердилась, когда Эльвина сумела усыпать несчастного, которому колесо боевой машины раздавило руку. Запасы сухих трав истощились, и помочь Элис было нечем. Если только заклинаниями, но Эльвина не была колдуньей.

— Валькириям и колдуньям, наверное, было легче, чем мне. После того, что этот негодяй сделал с тобой, его бы надо вздернуть на дыбе и кастрировать.

— Эльвина! — испуганным шепотом сказала Элис. — Сэр Раймонд поступил со мной не хуже, чем многие до него. Никого, кроме тебя, это не поразило бы. Если ты пришла сюда без охраны, то лучше не говорить об этом сэру Филиппу. У него могут возникнуть подозрения.