шарик участвовал, но и по количеству таких событий. Одни шарики вырвутся вперед, другие отстанут. Прожитая жизнь одних окажется короче или длиннее, чем других. Такая флуктуация является примером того, почему реконструированный сознанием мир выглядит как набор обособленных объектов. Представьте теперь, что вам удалось отобрать набор из шариков больше других, отставших в этом состязании. Ожидаемая вероятность наступления события в этом наборе на отрезке времени, простой последовательности событий, будет выше, чем у другой материи – остальных шариков. Достаточно предложить им посредника – искусственно собранную выборку, а в моем случае в ее качестве выступали символы языка создателей Храма, и можно ожидать некоего события с большей вероятностью, чем средняя по больнице. Шарикам все равно, кто будет их следующим напарником по событию. Не все равно нашему сознанию. Для нас событие, в котором участвовала материя, разнесенная прошлым по разным углам Вселенной, – аномалия. Нам кажется, что объект внезапно изменил свое положение. На самом деле, это всего лишь сознание пытается примирить наблюдение с собственной топологией.

Такие аномалии случаются и без участия инопланетян – в микромире. Но законы вероятности беспощадны, и там, хотя такое в определенном масштабе происходит повсеместно, остается неразличимым для наблюдателя. Скорость света – лишь средняя вероятность наступления события для определенного подмножества «шариков», из которых состоит Вселенная. Скорость эта нарушается постоянно – строго говоря, ничто вообще не движется точно в соответствии с этой величиной. Но для макромира, для среднего по палате, – это константа.

Черная дыра – аномалия материи. Это, образно выражаясь, те шарики, которые сильно оторвались от среднестатистического фона. Их подмножество выглядит как область, материя из которой не участвует в событиях. Как если бы там наш разум собрал шарики, уже отыгравшие свой жизненный путь. Но и материя, которая просто побывала рядом, тоже отличается измененной величиной ожидания события. Вот так я и прыгнул с дивана на пол.

Да, забыл сказать – все аналогии неверны. Элементы материи участвуют в выборке по всей Вселенной. Они существуют в собственном пространстве, где каждый элемент – нормаль. Шарики же – это, скорее, тени, события, которые мы и интерпретируем. Впрочем, сути это не меняет – я прыгнул.

И очень удачно! Мог оказаться на улице, на высоте четвертого этажа, удивленно таращившимся на московских ворон, пока затылок не встретился бы с мостовой. К счастью, вероятность очутиться в толще более плотной материи – в бетоне, к примеру, или под землей – стремительно приближалась к нулю. Увеличение масс, участвующих в событии, кардинально понижало вероятность комплексного события. Так что, скорее всего, у меня бы просто ничего не получилось, вздумай я украсить своей тушкой кремлевскую стену, например. И слава богу! А вот шанс сверзиться с высоты был абсолютно реален.

От напряжения почувствовал себя вымотавшимся, болела голова. Просто для того, чтобы отвлечься, переключить раскалывающееся сознание, надел очки. Хитроумный девайс немедленно предложил проследовать к медблоку – что-то ему не понравилось в моем организме, который он, не спрашивая моего согласия, быстренько, между прочим тем же лазером, протестировал на давление, пульс, оксигенацию и основные гормоны. Я удивился. Ничего похожего на медблок в камере не наблюдалось. Спросил Абибаса. Тот махнул рукой:

– Не обращай внимания. Артефакт нормальной жизни. Тут все девайсы стучат, так или иначе, так что, если администрация решила бы, что ты готовишься склеить ласты, уже бы прибежали.

Обнаружил назначенную мне встречу с адвокатом и машинально подтвердил ее. Вокруг шла своя, своеобразная жизнь. Мимо шныряли сокамерники. Хмурый черныш вскрывал с озабоченным видом какую-то упаковку – Абибас подмигнул:

– Посылочка. Может, и нам перепадет.

По определенному графику сидельцев забирали на помывку – в душ, по-простому. Я нашел и просмотрел внутренний распорядок: моя очередь только завтра – меня же вчера мыли. Поковырялся, выяснил, когда запланирован ужин, обнаружил, что мне положено два часа прогулки на свежем воздухе, и, не успев обрадоваться, осознал, что бездарно их потерял, пока валялся в трансе до обеда. Пока шарился по незнакомому интерфейсу, запищало в ухе – меня предупреждали, чтобы приготовился, встреча с адвокатом через двадцать минут.

Сбросил очки и осмотрелся. Камера стала привычной и начинала давить. Захотелось плюнуть на все, закрыть глаза и оказаться там, над не такой уж и далекой речкой. Сдержался. Что потом? Пользуясь способностями, тырить хавчик в лавках? Так их здесь попросту нет. Ночевать в пустых номерах отелей? На Земле, как оказалось, такое количество глаз, что меня, стоит только засветиться, а, удрав из изолятора, я однозначно добьюсь этого, найдут за пять секунд. И что дальше? Прыгать, пока батарейки не сдохнут? Или сразу махнуть обратно – на Мау. Вот только проектор я свой так и не доделал. А без него где это Мау? Куда прыгать? Даже оставшиеся маяки – там.

Я тяжело вздохнул, замок щелкнул, дверь открылась.

– Злобин. На выход.

Я подхватился, сунулся к охраннику, но тот остановил меня, кивнул на мою койку:

– Модуль.

– Чего модуль?

Надо было видеть его лицо – искреннее, неподдельное изумление, немного испорченное сомнением в моей умственной полноценности.

Вспомнив, что эта хрень здесь зачастую нужна, хотя бы для того, чтобы открывать двери, а уж в изоляторе, вероятно, исполняла еще кучу неведомых мне функций, сделал вид, будто банально запутался – считал, что модуль со мной. Похлопал по карману на груди, крутнулся, подобрал карточку с обломанным уголком с постели, бросил ее в тот же карман, обернулся с улыбкой к задумчивому охраннику:

– Готов!

– Ну-ну, – буркнул тот и вышел, оставив дверь открытой.

Адвокат оказался примерно моего возраста. Ухоженный, улыбчивый, подтянутый малый с жестким взглядом.

– Присаживайтесь, Илья. – Стоя у окна – не мутного полупросвечивающего, а настоящего прозрачного, за которым виднелись какие-то кирпичного цвета здания, – он указал на одинокий стул у небольшого стола со стеклянной на вид столешницей.

Я осмотрелся. Небольшая комнатка. Пустая. Светло-бежевые стены, темно-серый пол. Кроме стола и двух пластиковых стульев, пустая вешалка слева от двери. Больше ничего. У адвоката, вероятно, никаких вещей при себе не было, что, как я уже начал привыкать, вполне естественно теперь. Небось, у него