Кайл пискнул, как потерявшийся, перепуганный ребенок. Съежился на полу, бросив камеру. Принялся тереть глаза, чтобы избавиться от образа существа и грязной воды: костлявая прямая фигура, выжженная на стене, впечатление только усиливала.

Сжавшись в комок, он отполз от окна. Нужно убежать от этой галлюцинации, от тех существ в постели, от всего… Кайл даже через плечо взглянуть боялся. Он закрыл глаза: видение исчезло. У него кружилась голова, тошнило от вони…

Внизу хлопнула дверь. Та, через которую он вошел.

– Господи, Дэн, это ты?

Нет ответа. Он подумал о тощей фигуре, бегущей по темному дому на Кларендон-роуд.

– Дэн! – И тише, умоляющим тоном: – Дэн?

Кайл весь превратился в дрожащий комок, немигающими глазами смотрящий через вонючую кровать в открытый проем, ведущий на лестницу. Лестница вела на первый этаж. Сейчас там было темно, дверь захлопнулась. За кем-то, кто вошел внутрь.

Снизу доносился звук, мало отличающийся от того, который напугал Кайла в апартаментах сестры Катерины в Лондоне: неуклюжие шаги. Топот и шарканье, сдвинутые камешки: как будто кто-то неловко пробирался в темноте. Искал что-то. Или кого-то.

Когда Кайл выбрался из домика сестры Катерины, губы на его бескровном лице сжались в тоненькую нитку. Он почти не чувствовал ног и кое-как держал камеру дрожащими руками.

Парализованный ужасом, он выждал двадцать минут после того, как шаги внизу затихли. Но во внезапной тишине постоянно думал о маленькой тощей фигурке, которая стоит под лестницей и ждет, пока он спустится.

С замирающим сердцем Кайл наконец вышел из спальни и начал спускаться, решив, что еще одна секунда в этой жуткой комнате, у смердящей кровати, в которой шуршали ее маленькие извивающиеся обитатели, гораздо хуже, чем столкновение с гостем внизу.

Но он оказался один. Необъяснимо, но в доме никого, кроме Кайла, не было. Хотя кто-то же вошел внутрь. Кайл явственно слышал шаги. Или нет?

Микрофон их, скорее всего, тоже зафиксировал, вместе с хныканьем Кайла. Он посмотрит после. Может быть, дверь захлопнуло порывом ветра, от которого сейчас не осталось и намека.

Раздвигая высокую траву, Кайл пошел к ферме. Ни Дэна, ни Гавриила не было. Он позвал их, но негромко. Не получив ответа, нашел оставшуюся технику перед входом в храм – но внутрь заглянуть не решился. Оттащил все к краю двора и, бормоча торопливым шепотом, потащил через луг первую партию оборудования.

Только сгрузив среди папоротников и сучьев рощицы вторую партию, он увидел кого-то вдалеке. Высокий человек, наклонивший голову, ясно виднелся на фоне темнеющего неба. Он появился с той стороны, где они припарковались.

Кайл испугался так, что не мог даже дышать. Застыл на месте, запертый между страшной фермой и неизвестным человеком. Почувствовал, что сейчас закричит. А потом понял, что видит Дэна. Но что-то было не так. Напарник почти не двигался с места и внимательно смотрел себе под ноги.

– Дэн! Дэн!

Человек вдалеке поднял голову. Остановился. А потом крикнул Кайлу такое, что у него кровь застыла в жилах:

– Не двигайся! Стой там! Капканы!

Казалось, он плачет или пытается не разреветься.

– Гавриил попал в капкан!

Девять

Кан, Нормандия.

16 июня 2011. 02.00

Когда Кайл вышел из душа, обмотавшись полотенцем, ром в бутылке «Сейлорс Джерри» уже убавился наполовину. Дэн, тоже завернутый в полотенце, сидел на полу, скрестив ноги, с кофейной чашкой. Он просматривал кадры, сделанные Кайлом в амбаре. Кайл слышал собственный тонкий голос из колонок: «Не представляю, что это. Но оно находится внутри храма Собора. На стене. Похоже на человека».

В углу номера валялся пластиковый пакет из супермаркета, набитый окровавленной одеждой. Это был единственный более-менее чистый участок пола, будто там лежал не пакет, а привидение, к которому ничто не решалось приблизиться, Весь остальной пол скрывало разбросанное оборудование и всякий мусор из рюкзаков.

Кайл сел на край кровати:

– Господи.

– Кадр дрожит, чувак. И темно.

– Да неужели?

– Ну кое-что можно использовать.

Кайл знал, что Дэн отсматривает съемку, просто чтобы занять мозг техническими проблемами, чтобы не думать о чуть ли не самом худшем дне в их жизни. Вернувшись в Кан, они так и не смогли поговорить друг с другом, не стали обсуждать события предыдущих пяти часов.

– Прости, – сказал Кайл, – я тебя не слышал. Там, на ферме. Если бы услышал, то прибежал бы. Ты, наверное, вечность с ним провел.

– Больше часа. Пытался вытащить его ногу и сам орал. Он мог истечь кровью.

Когда Кайл встретил Дэна на лугу, то сразу заметил руки, мокрые до локтя. Как будто оператор отжимал сок из винограда.

Дэн оторвался от камеры и протер глаза:

– Он никак не снимался. С ноги. Меня до сих пор тошнит, никак не могу перестать об этом думать.

Кайл кивнул. События этого вечера не отпускали и его – непослушная память то и дело проигрывала фрагменты, из-за которых его трясло, а желудок подкатывал к горлу. Ром, половина пиццы, горячий душ, уют гостиничного номера не могли избавить от шока больше чем на несколько минут.

Кайл уставился на свои босые ноги. Снова вспомнил, как неловко шел через поле к Дэну, как прощупывал землю, как ужас перед спрятанными в траве капканами рвал внутренности. Белое лицо друга в безмолвных сумерках, слезы на его глазах – раньше он никогда не видел, чтобы Дэн плакал, потемневшие руки, тонкая золотая полоса света на горизонте, козлиное блеяние где-то вдалеке.

И маленький скорчившийся Гавриил в густой траве, насквозь мокрые черные брюки на тощих ногах, ужасный оскал стальных челюстей, белое лицо, слюна на губах, тонкий визг умирающего животного. Его очки они так и не нашли. Вытащили старика вместе с капканом и железной цепью и осторожно перетащили через ворота сломанное кукольное тельце. В этот момент его вырвало прямо на руку Кайлу. Гавриил потерял сознание, а они решили, что он умер. Побросали сумки, которые Кайл еле дотащил через луг, в багажник. Дэна тоже вырвало в окно, они заблудились, Гавриил очнулся, стонал на каждой кочке. Капкан и переломанную кость прикрыли курткой Дэна. Они не знали, где найти больницу, врача или скорую, что делать и куда бежать, колотили в двери серых домиков в деревне, не смогли договориться с единственным человеком, который открыл им дверь. Дэн тихо сидел на дороге, а лысый мужик по-французски переговаривался с Гавриилом – тот дрожал на заднем сиденье, а лицо у него посерело. Потом они таскали инструменты и сдирали ржавые железные кандалы с маленькой ножки: в старой кроссовке хлюпала черная кровь.

– Скорая?

– Нет.

– Почему?