Я быстро приняла душ. Теплая вода приятно щекотала тело, но вызывала тревогу. Она не должна почувствовать меня здесь, но все равно стекающая по коже жидкость напоминала об Океан. Да и платье вызывало сомнения. После неудобства в душе мне не хотелось надевать то, что принадлежало Ей. Выиграло тщеславие. Я привыкла к вещам Акинли и чувствовала себя в них комфортно, но платье смотрелось на мне лучше. Напоследок я расчесала пальцами волосы, чтобы они распались на локоны, и вышла из ванной.

Легко сбежала по лестнице и обнаружила Акинли в кухне, над полной тарелкой. Мы же только что ели! Возможно, в прошлой жизни я тоже постоянно ела и просто не помнила об этом. Акинли стоял босиком, в простых джинсах и черной футболке. Я уже заметила, что он силен, ведь он донес меня сюда из леса. Но когда я увидела, как обтягивает мускулы ткань, щеки залило краской. Если я не смогу держать воображение в узде, ситуация значительно ухудшится. Акинли поднял голову от тарелки, бросил взгляд на мое платье, вздохнул, но тут же улыбнулся:

– Погоди-ка. Никуда не уходи.

Он бегом направился вверх по лестнице. Я слышала, как хлопают ящики комода. Минуту спустя он сбежал обратно в красном шелковом галстуке и широком серебристом кушаке, надетом поверх футболки.

– Вот так, – заявил Акинли, поправляя галстук. – Теперь ты не будешь чувствовать себя не в своей тарелке.

Я выдохнула смешок. Подавить звук было сложно, но я просто не могла удержаться, настолько меня рассмешила выходка.

С ручкой и бумагой в руках он отвел меня в гостиную, где мы провели почти все утро. Акинли переключал каналы, и тут я заметила небольшую коллекцию фильмов.

А какие из них твои любимые?

Он вытащил кассету с незнакомой мне обложкой – судя по всему, комедию.

– Смотрела?

Я покачала головой.

– А ну-ка немедленно на диван!

С улыбкой я плюхнулась на диван и зашуршала платьем, устраиваясь поудобнее. Акинли включил фильм и сел рядом, но не слишком близко.

Фильм оказался глупым. Смешным, но местами противным. Мне пришлось постоянно следить за собой, чтобы не смеяться вслух, и это создавало определенные трудности. И даже не из-за фильма, а из-за Акинли.

Не успели на экране появиться первые кадры, как он уже начал хихикать. Я наблюдала за ним как зачарованная и с трудом отрывала глаза, чтобы взглянуть на экран. Когда Акинли смеялся, его глаза превращались в щелочки. Он очень красив. Я не могла перестать рассматривать его.

После обеда, который я съела через силу, а Акинли проглотил с аппетитом, мы остались на кухне и решили сыграть в карты. Благодаря проведенному с подростками времени я умела играть в покер. Мы с Джиллиан специально учились, потому что Мика любил эту игру. Подруге хотелось найти повод проводить с ним больше времени, и мы каждую неделю начали посещать игры. Джиллиан стеснялась ходить одна, поэтому я тоже научилась играть и составила ей компанию. Правила и расклады мы выучили самостоятельно и даже могли выстоять против мальчиков. Поскольку азартные игры на территории школы были запрещены, наша компания вместо денег и фишек использовала конфеты «Эм-энд-эмс». Правда, никто не рисковал есть свой выигрыш, после того как он побывал в стольких руках. Перед началом игры Джиллиан всегда откладывала в сторону синие конфетки – ее любимые.

Я сама не заметила, как при воспоминании о подруге по щекам покатились слезы. Но Акинли сразу же их увидел.

– Эй, Кэйлен, что случилось?

Он нерешительно погладил меня по руке, но сочувствие возымело тот же эффект, что и теплые слова Элизабет и Миаки: слезы полились сильнее. Боль от утраты Джиллиан была так сильна, что мне хотелось завыть. Молчание превратилось в пытку. Я не открывала рот, а слезы все лились рекой. Неожиданно Акинли обнял меня одной рукой за талию. Я ему сочувствовала. Сижу себе с двумя парами и старшим валетом, собираюсь его разнести в пух и прах и вдруг разражаюсь слезами. Я не хотела смущать его, он и так столько для меня сделал.

– Хочешь поговорить… в смысле, хочешь написать об этом? – ободряюще спросил он.

Подобная формулировка не могла не вызвать улыбки.

К тому же я решила, что стоит подать пример. Возможно, тогда и Акинли перестанет стесняться меня. Но если я потеряла память, как объясниться, не усложняя ситуацию? Акинли принял мою задумчивость за робкое согласие и отправился за бумагой. Я постаралась собраться с мыслями. Акинли вернулся, пододвинул свой стул ближе и положил передо мной ручку и бумагу. Что написать? Я занесла ручку и задумалась.

Кажется, был человек, с кем я часто играла в покер.

– Вот как! Ты что-нибудь о нем помнишь?

О ней.

– Прости. Тогда о ней?

Что я могла сказать? Только правду.

Лишь то, что я очень ее любила.

– Она была с тобой? Когда ты потерялась?

Нет. Она умерла.

– О…

На минуту на кухне воцарилась тишина.

– Я понимаю, Кэйлен, ты и сама знаешь. Мне очень жаль, что первым ты вспомнила горе.

Я подняла голову. В его глазах светилось сочувствие. Я была благодарна Акинли за то, что он позволил мне погрустить. Наконец-то я встретила человека, который умеет оставить других в покое.

Я чувствовала себя неловко за то, что сижу рядом с ним в мрачном настроении, но, если мне нужно выплакаться, Акинли не станет настаивать, чтобы я перестала. В его искренности я находила своеобразное утешение.

– Если посмотреть на проблему с другой стороны, то ты что-то вспомнила. Правда ведь? Это хорошо. Ты помнишь имя своей подруги?

Я не хотела писать имя Джиллиан на бумаге. Почти святотатство.

К счастью, в этот момент дверь распахнулась – странная дверь, ведущая на кухню, – и меня спасло появление Джулии с сумками.

– Все в порядке? – спросила она.

Я видела, что от ее взгляда не укрылись ни слезы, ни наша близость.

– Да. Кэйлен кое-что вспомнила. Это не относится к ее исчезновению… Просто кое-что грустное.

– Вот как. – Джулия с сочувствием поглядела на меня.

Мне не хотелось, чтобы меня жалели. Возможно, я заслуживала жалости, но не желала ее. Я аккуратно отодвинула стул и направилась к выходу из кухни.

– Кэйлен… – ласково позвал Акинли. Он хотел знать, нужна ли мне поддержка.

Я покачала головой и вскинула руку, чтобы остановить его. Мне нужно побыть одной.

Я отправилась в комнату для гостей, прикрыла за собой дверь и прилегла на кровать, хотя и не знала, что мне приснится.

Проснулась я от звука телевизора, под крики болельщиков. И тут в гостиной кто-то выкрикнул: «Да!» – но на него тут же зашикали. За окнами стемнело – я проспала до вечера.

Я не знала, что хуже: остаться в комнате и не обращать внимания на людей, которые пригласили меня в свой дом, или напомнить о себе, заявившись в гостиную, когда они с удовольствием проводили время вместе.