– А чего тебе принести? – все еще допытывался Дуся, но телефон уже коротко пищал придавленной мышью.

Дуся резво обернулся, хотел было повесить на Ингу все заботы о больном, но девушка уже удалилась к себе.

– Вот так всегда! Когда надо, ее никогда нет… – побрел Дуся в кухню и ворчал, как голодная старуха. – Ну ничего нет… Никакой тебе пищи – ни духовной, ни желудочной… А я из-за нее еще машину возле подъезда бросил… Инга!! А может, поедем по ночному городу покатаемся, а?! Музыка, вино, девоч… Не-не! Просто… о литературе поговорим! Как ты относишься к мультфильму «Нафаня»?!

Свое мнение о любимом Дусином мультфильме Инга оставила при себе – она уже закрылась у себя в комнате, и вскоре оттуда послышался серьезный храп. Девушка слишком переволновалась, замерзла, а сейчас согрелась, и ее мгновенно сморил сон.

– Надо же… Клюнул на нее какой-то идиот из навороченной тачки, а она уже и нос задрала, – куснула Дусино самолюбие непрошеная обида. – Ладно-ладно, Ингочка… Тьфу ты, имечко какое корявое… Вот размотаю дело, перееду к отцу в коттедж, тогда еще как меня залюбишь…

В кровати Дуся долго ворочался и не мог заснуть. Нет, ведь сколько всего надо переделать! Сегодня Инга не зря торчала в своем платьице, соблазняя мужское население – им все же удалось выяснить, что Татьяна-Милочка занималась этой древнейшей профессией, куда-то подевалась, и ее зачем-то ищут молодцы с пистолетами. И причем серьезно ищут, ведь они собрались отстреливать каждую пятницу по невинной жертве. И вполне объяснимо поведение двух девиц, девушкам жуть до чего не хочется умирать из-за сбежавшей Милочки-Татьяны. Только вот непонятно – чем так насолила Милочка парнишкам? Ой, ну чего думать-то? Сперла небось пачку денег или еще какую мелочь, а те и рады стараться. Тут вот какой вопрос: а кто Татьяну-Милочку грохнул? Да еще и сунул ее труп в горячую постель одинокого мужчины, то есть Дуси? Может, те самые парни? Но как они… Нет, а ведь и действительно! Дверь-то была открыта! Может быть, Милочка сама им дверь и открыла… А потом испугалась, понеслась к Дусе спасаться, а ее раз – и пристрелили! Нет, у девчонки было не огнестрельное ранение, там ножиком… Но ведь парнишки и ножичком могли поработать, даже лучше – тихо, мирно, не тревожа Дусин сон… Ой, все это домыслы, завтра…

Проснулся он от приятного звяканья кастрюль – Инга не забывала своего основного занятия, и это радовало. Нацепив халат, Дуся уже совсем было завалился на кухню, но вспомнил, как девушка грозно выставила его, неумытого, и побрел в ванную. Зато через полчаса он пах одеколоном, был тщательно прилизан и радовал глаз мокрыми пятнами на халате, а потому уверенно уселся за стол:

– Ты, Инга, уже и в магазин слетала? Стараешься. Придется попросить маманю, чтобы она тебе жалованье повысила, – обрадовал он повариху и, не удержавшись, шлепнул девушку по тощему заду.

Девушка, не сдерживая эмоций, шибанула его по уху, и утреннее приветствие на этом закончилось.

– Теперь о главном, – сурово заговорил Филин, держась за гудящее ухо. – В магазин ты бегала зря.

– То есть как это? – вытаращилась Инга. – А чем бы я вас кормить стала? Вас же до субботы откармливать требуется, у вас же в субботу встреча, стресс, отрицательные эмоции…

– А я говорю – зря, еще раз придется! – гнул свое Дуся, уплетая ненавистную манную кашу. – Ты же слышала, вчера Яков звонил… хотя где тебе слышать, спала, как медведь. Короче, ставлю тебя в известность, вчера звонил Яков, очень переживал, что от него так легко отделались, и просил передачу. Он худеет там, недоедает. Ты сейчас возьми деньги… я тебе сам дам, и быстренько сгоняй в магазин, а я… Нет, Инга, я тут подумал… Ты сначала быстренько в магазин сбегай, а затем не спеша, с сумками, съезди навести Якова. Мне некогда, сама понимаешь, я тут мыслить должен, а тебе все равно до обеда заняться нечем. А уж потом ты снова будешь меня к субботе откармливать.

Инга его прилежно выслушала, восторга не проявила, но и отказываться не стала – не зря все-таки Дуся пообещал ей повысить оклад.

– А куда ехать? – только поинтересовалась она.

– Я тебе все объясню, напишу, и собирайся, у меня мысли зашевелились… Кстати, ты не видела, куда я телепрограмму задевал?.. Ну ладно-ладно, не ищи, я сам найду, торопись, а то он нам житья не даст.

После того как девушка отбыла на задание, Дуся позвонил матери, узнал, что у них все замечательно, и лишь потом позволил себе расслабиться. Нет, он не просто так пялился в телевизор, он выискивал по программе только криминальные передачи, а уж их долго искать не пришлось – весь эфир был плотно ими забит. Дуся даже карандашик взял, чтобы кое-что записывать. Неизвестно, чем бы пригодились ему эти записи, но возникло ощущение, что он работает не покладая рук. Когда жестокие повести окончательно задушили в Дусе мысль о том, что жизнь прекрасна, он додумался переключить канал на более романтическую программу. Теперь томный женский голос вещал о самом великом земном чувстве – о любви. Серенькая, робкая женщина в старомодном костюме, с пегой фрикаделькой на голове, с грустным, безнадежным взглядом убеждала зрителей, что это крылатое чувство вовсе не зависит от денег, от возраста, от положения в обществе. Оно даже не зависит от красоты! Вот возникает искра между мужчиной и женщиной – и все! Уже эта искра и есть счастье! И так долго и нудно ведущая вдалбливала это прозрение в мозги телезрителей, что, кажется, и сама в это поверила. Во всяком случае, глаза ее уперлись куда-то выше камеры, грудь стала вздыматься чаще, и даже лиловые губы тронула улыбка. Дусе она понравилась.

– Ишь ты! Не зависит, – блаженно усмехнулся он, думая о своем.

А ведь и правда не зависит. Ну вот была рядом с ним Милочка, он ее даже уже начинал любить, и что? Да ничего! Скончалась, бедняжка. Он ее, конечно, жалеет, даже на заднее сиденье в машине пристроил, отправил, так сказать, в последний путь со всеми удобствами, но теперь ее нет. А вот Инга есть! И между ним и Ингой проскакивает эта самая искра. Правда, Инга еще никак не чувствует ее, но он, Дуся, очень даже ощущает. Особенно когда они одни. Да еще после того коротенького платьица… И ведь ему совсем не важно – сколько она зарабатывает, даже и не надо, чтобы много, пусть им будет труднее и романтичнее! Он уже привык, что ножки у нее неказистые, и лицо напоминает обложку журнала «Братья наши меньшие», и руки ее – такие вечно красные (прямо гусыня какая-то) – уже не смущают, хотя могла бы и кремом мазать. Нет! Вот загорается искра, и хоть ты чем ее заливай! Только интересно, почему у Инги-то ничего не вспыхивает?! Могла бы быть и поласковее, ведь не Василиса Прекрасная, если на то пошло. А она чуть что и по уху! Можно подумать, у нее таких женихов, как Дуся, целые поленницы! Нет, и все же надо признать, к Дусе наведалось именно это праздничное чувство…

За такими размышлениями и застала его Инга.

Девушка ворвалась в дом так, будто за ней гналось стадо диких жеребцов.

– Евдоким Петрович!! – влетела она в комнату Дуси, забыв вежливо постучаться. – Его нет!!!

– Инга, выйди из комнаты и зайди, как полагается, – не отрываясь от экрана, протянул Дуся. – И не кричи, ты мне еще не все ухи отбила.