– Мистер Кинкейд, этот брак тяготит меня так же, как и вас. Я еще раз повторяю, что он продлится не дольше, чем это будет необходимо.

– Я знаю. – Улыбка пропала, и уголки его рта опустились. – Я лишь пытаюсь дать вам то, что вы хотите получить.

Спенсер шагнул вперед. Тори поспешно отступила, поставив между ними стул и вцепившись в обитую бархатом спинку.

– Я… я сомневаюсь, что вы до конца понимаете, что мне нужно.

Кинкейд неумолимо приближался к ней – большой и грациозный, словно горный лев. Голодный лев.

– Пожалуйста, оставайтесь на месте, – попросила Тори. Спенс остановился, уперев руки в бедра.

– Мисс Грейнджер, возможно, вы не в курсе, но если вы будете продолжать прятаться за стулом, нам никогда не удастся обзавестись ребенком.

Услышав в его тоне откровенную насмешку, Тори выпрямилась и, гордо вздернув подбородок, посмотрела Кинкейду в глаза.

– Если вы думаете, что я мечтала вот так выйти замуж – за едва знакомого человека, который привез меня в этот плавучий бордель, где я должна подчиняться непристойным желаниям грубого варвара, – вы ошиблись. Я не ожидала, что со мной будут обращаться как с куртизанкой. – Тори указала на большой букет роз в вазе у стены.

– Я думал, вы любите красные розы. – Он пожал плечами.

– А еще вы наверняка думали, что мне понравится, если меня провезут через весь город в ночной рубашке, и чтобы эти люди на палубе смеялись и показывали на меня пальцем. – Она с трудом перевела дыхание, стараясь сдержать рвущийся наружу гнев. – Вы намеренно унизили меня. Что ж, скорее всего вы просто последовали примеру моего отца.

– Вы очень похожи на своего отца. – На шее Спенса пульсировала жилка, челюсти были твердо сжаты.

Голос Кинкейда звучал ровно, но Тори поняла – она его оскорбила. Опустив голову, она пролепетала:

– Простите, если я обидела вас. Я не хотела. Поверьте, будь у меня выбор, я не стала бы просить вас о такой жертве.

– Охотно верю. Самое худшее, что с вами могло случиться, – это брак со мной. – Он смотрел мимо нее. Лицо его окаменело.

Тори была поражена – кажется, она задела его гордость. Это ясно читалось по его побледневшему лицу, слышалось в нарочито равнодушном голосе. Неужели она, некрасивая старая дева, смогла ранить гордость этого богатого, красивого мужчины? Что же теперь делать, какая расплата ждет ее за то, что она нанесла столь чувствительный удар по его самолюбию?

– Если помните, договор был честным – жизнь за жизнь. – Спенс искоса взглянул на нее.

– Нет-нет, я знаю, что это нечестно! Но… но отчаяние иногда толкает людей на поступки, которыми они не могут гордиться. Прошу вас, поверьте, я глубоко сожалею, что из-за меня вы оказались в подобной ситуации.

Она увидела, что Спенс немного оттаял. Он внимательно вглядывался в ее лицо.

– Вы очень понятно объяснили мне, чего вы не хотите. А теперь ответьте – чего же вы хотите? – спросил он.

Тори быстро заговорила, не решаясь взглянуть на Спенса:

– Я хочу, чтобы вы относились ко мне с уважением, как мужу подобает относиться к жене. А на людях… – Она заколебалась – у нее тоже была гордость…

– Да?

– Я… я бы хотела, чтобы на людях… если возможно… пусть все думают, что вы меня любите. Пусть даже мои родители пребывают в заблуждении и считают, что вы женились на мне по собственному желанию. По крайней мере пока длится наше супружество.

В каюте повисло молчание. Спенсер молча разглядывал ее, и Тори казалось, что пристальный взгляд его золотистых глаз проникает ей в душу, что он видит ее насквозь. Она уставилась на свои руки – костяшки пальцев казались очень большие – просто мраморными – на фоне красного бархата обивки. Ей опять захотелось убежать и спрятаться. Но бежать было некуда.

– Хорошо. Я согласен! Ни к чему людям знать, что наш брак – деловое соглашение.

– Спасибо. – Тори закрыла глаза и вздохнула с облегчением.

– Вы высказали свои пожелания. Теперь выслушайте мои.

– Что вы имеете в виду? – Она удивленно взглянула на Спенса.

– Вы хотите, чтобы на публике я был любящим мужем. А я хочу, чтобы наедине со мной вы вели себя как любящая жена.

Любящая жена! Боже, сколько лет она мечтала ею стать. А теперь испугалась того, что крылось за этими словами.

– Я собираюсь быть примерной женой так долго, как того потребуют обстоятельства.

– Боюсь, мои представления о примерной жене несколько отличаются от того, чему вас учили, мисс Грейнджер.

Тори с некоторым сомнением подумала, что, наверное, она может попробовать соответствовать его стандартам и представлениям… Но что, если у нее не получится? – Идите ко мне.

Тори не могла заставить себя двинуться с места. Ее страшила не столько потеря невинности, сколько мысль о том, что она не оправдает его ожиданий, опять не сможет дать мужчине того, что он хочет.

– Идите сюда. – Спенс протянул руку. Голос его звучал ласково – так успокаивают нервных лошадей.

Тори уставилась на его открытую ладонь. Он ждет, что она примет его руку и сделает шаг навстречу. На самом деле их разделяет нечто большее, чем несколько дюймов пространства. Но ведь не может она все время прятаться за стулом!

– Я не кусаюсь. – Насмешка в голосе Спенса заставила се покраснеть. Тори покинула свое убежище и шагнула к нему, гордо подняв голову. Она намеренно сделала вид, что не замечает протянутой в дружеском жесте руки. Она шла как на казнь и наконец оказалась рядом с ним. Кинкейд коснулся ладонью ее щеки:

– Ну что, мисс Грейнджер, вы попробуете покориться варвару?

– Мистер Кинкейд, не надо обращаться со мной как со школьницей. – Тори в страхе отступила назад. Боже, но ведь по сравнению с этим человеком… с опытным мужчиной… она и есть глупая школьница! – Мне нужен ребенок, и я имею кое-какое представление о том, что от меня требуется для его зачатия.

– Боже мой, да это слова настоящей мученицы! – Спенс взял ее ладонь в свои. – Уверен, ваша матушка объяснила вам, как ужасно для леди терпеть домогательства мужа и подчиняться его желаниям.

Тори покраснела, но ответила твердо:

– Мистер Кинкейд, моя мать приложила много усилий, чтобы я научилась вести себя должным образом, жить в соответствии со строгими моральными принципами и быть настоящей леди.

– Похоже, она переусердствовала.

Спенс поднес руку Тори к губам и поцеловал ее ладонь. Почувствовав, что он коснулся ее кожи языком, Тори отдернула руку, словно ее обожгло.

– Ваша мать перестаралась, – повторил Спенс и снова завладел ее рукой. – Она научила вас не показывать чувств, держать их в себе. Вы привыкли не замечать естественных желаний своего тела, игнорировать собственную женственность…