В конце концов, что она так расстраивается? Не сам же варвар придумал эти его дурацкие обычаи обращения с проигравшими в поединке! И что значит то легкое унижение, которое Тедре приходилось сейчас испытывать, в сравнении с возможностью получить со временем целую армию воинов для освобождения Кистрана?

— Прости, — сказала Тедра, желая загладить вину. — Ты хочешь разницу, и ты ее получишь. Переворачивайся опять…

— Нет.

— Нет?

— Ты покажешь мне разницу на моей груди.

— О!

При взгляде на его грудь щеки Тедры заполыхали. Женщина еще не дотронулась до него, а внизу живота уже заструились знакомые горячие волны желания. Дотронувшись же, так быстро пришла в возбуждение, что чуть не застонала. Кожа под нежно массирующими ладонями была так тепла и в то же время так упруга! Так шелковиста под кончиками пальцев и в то же время так твердо-мускулиста! О звезды, как ей хотелось нагнуться к этой груди и целовать ее, тереться об нее лицом, покусывать… Однако воин не выказывал никаких признаков того, что помимо массажа хочет чего-либо еще. Тедра была так раскалена, что чуть не дымилась, а его глаза оставались убийственно холодны, тело расслаблено — ни напряжения, ни возбуждения.

Тедра медленно подалась назад, посмотрев на воина с недоумением:

— Я, наверное, ошибалась, полагая, что служба у тебя в спальне означает занятия секс-совокуплениями?

— Секс-совокуплениями? Воин не понимал, о чем она.

— Как же это называется у шакаарских воинов? — спросила Тедра саму себя. — А, вспомнила — использовать!

Но Чаллен все еще не понимал. Тут до нее дошло, что шакаарцы — рабовладельцы и привыкли получать, не давая взамен. У этих же воинов для секс-совокуплений должно быть другое название.

— Как у вас называется, когда мужчина и женщина близки друг с другом?

— Забавляться. — Воин ухмыльнулся, наконец поняв.

— Хорошо, годится, — ухмыльнулась Тедра в ответ. — И это единственное слово?

— Нет, еще можно сказать «сливаться», «спариваться», «давать удовольствие». Ты можешь назвать это «заниматься любовью».

— Я могу? А ты нет? Почему же?

— Хватит вопросов на сегодня, керима! Давай спать!

О небо, даже разговоры об этом его не интересуют! Нечего и думать о том, что ей удастся раскупориться сегодня ночью, что бы она ни предпринимала.

Тедра вздохнула:

— Ладно, дружок, покажи мне мою постель, и я…

— Твоя постель здесь, рядом со мной. А ты что, думала, будет иначе?

— Да, думала, будет иначе. Ты что-то не выказывал особого желания «позабавиться» со мной.

Тедра готова была откусить свой собственный язык — эти слова прозвучали слишком похоже на жалобу, каковой они и были на самом деле. Но варвар не обратил на них внимания и только подвинулся на меховой подстилке, давая ей место. Ничего не оставалось, как лечь рядом. Хотя вряд ли удастся уснуть, лежа так близко к нему. Как бы ей хотелось, чтобы и у него возникли те же проблемы! Но нет — это только ее проблемы, его они абсолютно не трогают.

— Обними меня, керима!

Тедра подозрительно глянула на воина:

— Никак, ты передумал насчет сна?

— Нет.

— Тогда я лучше не буду больше притрагиваться к тебе.

— Ты будешь.

О звезды, как она ненавидит эти два слова!

— Я что, наказана, Чаллен?

— Ты обучаешься тому, как должна будешь спать каждую ночь. Если сейчас не время для слияния, вовсе не значит, что я не хочу спать рядом с тобой. Так что поступай в соответствии с моими инструкциями!

Не время для слияния? Это что, какие-то обычаи, которых он должен придерживаться? Может быть, пройдет еще много дней, прежде чем он сможет воспользоваться преимуществами своей победы в поединке. И все же думать так легче, поэтому Тедра не станет спрашивать варвара в лоб. По крайней мере это означает, что он не пренебрегает ее чарами, а просто прибегает к помощи своего чудодейственного воинского самоконтроля.

Женщина повернулась и подсунула одну руку воину под бок, обхватив другой его грудь. При этом его рука обняла ее, чтобы удержать в таком положении.

— Поцелуй меня!

При этих словах дрожь пробежала по спине Тедры, и она закрыла глаза.

— Это что, тоже входит в ритуал укладывания на ночь?

— Да.

— Ну хорошо, раз ты просишь… Тедра, привстав, наклонилась к губам воина и накрыла его рот своим. Но тот поспешно отстранил ее — так поспешно, что она едва почувствовала вкус его губ.

— Это должен быть поцелуй для сна, женщина, а не для слияния, — укоризненно сказал воин.

— Думала ли я, что когда-нибудь совершу попытку изнасилования? — проворчала Тедра, правда, по-кистрански, нимало не заботясь о реакции варвара. Затем повернулась к нему спиной. Если он снова потребует ее объятий, она просто врежет ему! Вероятно, почувствовав это, Чаллен не стал ничего требовать. Он даже не сказал больше ни слова. Однако его огромная лапа все же легла на ее бедро.

Чаллен был разбужен шевелением Тедры. Всю ночь она мешала ему спать своими бесконечными вздохами, причитаниями, ерзаниями… Хорошо хоть, что каждый раз удавалось быстро заснуть опять. Правда, он сомневается, что и она тоже выспалась. Такое можно ожидать от пленниц или заказанных женщин, но они не спят по другой причине. Его же маленькая служанка потеряла сон не из-за тревоги или страха перед новым воином-хозяином, а из-за того, что ее желание оказалось сильнее ее самой. Засыпая, Чаллен чувствовал сильный запах ее возбуждения.

Он долго раздумывал, не облегчить ли ее без слияния, что можно было легко сделать. Но раз уж женщина не знала этого, Чаллен решил оставить ее пока в неведении и не стал ничего предпринимать. Кроме того, ей самой на руку временное воздержание: от этого ее желание будет только сильнее, когда Чаллен сольется с ней. Лучше потерпеть одну ночь небольшое неудобство, чем испытать боль, когда у него пройдет действие сока дхайи. А сильная боль неизбежна, если женщина не готова к слиянию.

Открыв глаза, Чаллен увидел, что солнце уже всходит. Он повернулся к женщине и обнаружил, что она снова лежит к нему лицом. Кроме того, варвар почувствовал, что сок дхайя перестал действовать. Чресла его наполнились желанием, и, как всегда бывает после сока дхайя, желание это было столь сильно, что причиняло боль. Оно было даже сильнее, чем ему когда-либо доводилось испытывать: воспоминания о вчерашнем дне возбуждали и подстегивали. Воспоминания о том, как он прикасался к этой женщине, как она дотрагивалась до него и огненно-страстно смотрела своими чудесными аквамариновыми глазами.

Чаллен закрыл глаза и застонал, сдерживаясь, чтобы не подмять под себя женщину и враз избавиться от боли. Вчера он хвастал перед нею воинским самоконтролем. Где же сейчас его хваленый самоконтроль?