Хан опустил руку и сделал вид, будто ничего не случилось, и я не оттолкнула его в очередной раз. Удивительно, но вспышки гнева с его стороны становятся все реже. Словно он понемногу пытается подстраиваться под меня.

— И что это за вещь?

Я еще раз провела взглядом по берегу, надеясь что где-нибудь замечу отблеск серебра.

— Кулон. Единственное, что осталось от моих родителей. Похоже он соскользнул с шеи в воду.

Мужчина непонимающе скривился.

— А что ты делала ночью в ледяной воде?

Лицо предательски запунцовело. Ну не признаваться же ему, что после дня в мастерской от меня воняет квашеными шкурами!

— Это не важно. Главное, что кулон пропал, и на дне реки я его уже точно не смогу найти.

К горлу подступили слезы. Заметив мой убитый вид, мужчина слегка смягчился:

— Мне жаль…

Он тоже принялся бродить по берегу, рассматривая гальку и вороша носками сапогов песок.

— Бесполезно, — грустно отметила я, глядя на это, — Я тут каждую песчинку облазила. На берегу его нет.

Раздался тяжелый, сердитый вздох.

— Я все равно, хоть убей, не понимаю, какого демона ты забыла ночью в этом болоте!

Ну все.

У меня сейчас дым из ушей пойдет. Дыши, Кара… Дыши!

Не помогло…

— Да потому, что я сутками как проклятая квашу эти чертовы овечьи шкуры по милости одной старой перечницы! — через секунду взорвалась я, — И к концу дня кожа и волосы все это впитывают! Да остальные прислужницы меня даже в юрту не запустят, если почуют этот запах!

Было до ужаса обидно и стыдно. Но я просто устала все это терпеть.

Хан даже бровью не повел, услышав мое признание. Лишь уголок губ нервно дернулся, выдавая его эмоции.

— Ты сегодня же возвращаешься в лагерь, — тоном, не терпящим возражений, заявил Хан, — И жить будешь в моей юрте, под охраной моей стражи! Там до тебя никто не доберется, и плевать кто и что скажет! Мне надоело все это представление! Я не мальчишка, чтобы прятать свою женщину по кустам!

Я грустно усмехнулась.

— Твоя бабушка этого не допустит. Она боится русских наложниц больше чем гнева богов.

— С чего ты это взяла? — небрежно выпалил он, — Хатун конечно со своими тараканами в голове, но ей нет дела до того, кто ночует в моей постели.

— Да, ей нет дела до того с кем ты спишь. Но она опасается, что ты женишься на уруске, и твой наследник не будет иметь и половины монгольской крови, — не стала скрывать я, — Ты ведь и сам явно не раз слышал, как она относилась к союзу твоих родителей.

Хан отшатнулся как от пощечины.

— Не хочешь ли ты этим сказать, что это она убивает наложниц? — с подозрением спросил он.

Я растерянно развела руками.

— Серьезно?! Ты серьезно, Кара?

— Не знаю… Я уже ничего не понимаю. Просто слишком много фактов, подтверждающих ее вину. Я нашла на коже последней убитой девушки красящий порошок, который хатун использует для придания цвета нитям, которыми она вышивает.

— Это все какой-то бред…

Опустившись на колени прямо в песок, он зачерпнул пригоршень воды и плеснул себе в лицо, не замечая как ледяные капли скатываются за воротник его дээла.

Я присела рядом, и участливо сжала его плечо.

— Может я все же не права. Мне не удалось найти полного подтверждения ее вины. Но другие прислужницы рассказывали, что русские наложницы пропадают уже очень давно. Просто раньше их тела не выбрасывали на всеобщее обозрение, и все считали, что они просто сбегали.

Обернувшись, Хан крепко схватил меня за ладонь, сжимающую его плечо, и уверенно процедил:

— Я не верю, что это она. Но если ты все же права… — он мрачно обвел взглядом берег, — Я должен сам разобраться с ней. Обещай, что расскажешь мне все, что знаешь.

Все еще пребывая в небольшом шоке от того, что он прислушался ко мне, я согласилась, пообещав выложить все подробности.

— Гроза начинается, — Хан указал пальцем на мелькающие в небе молнии, — Нужно уходить.

Мужчина встал и потянул меня за руку, но я упрямо уперлась пятками в землю, останавливая его.

— В чем дело? Хочешь еще поискать свой кулон? Лучше сделать это завтра посветлу.

— Нет. Я не стану жить в твоей юрте. Поверь, это не лучшая идея.

— Почему? — в черных глазах вспыхнула досада, — Потому что ты боишься своих чувств? Боишься, что вся твоя броня в один миг рухнет, и ты захочешь остаться?

— Даже если я захочу остаться, это невозможно, Ерден…

— Да, почему?! — воскликнул он, — Я женюсь на тебе, откажусь от гарема! Такое уже случалось в других улусах, я узнавал! Мы не первые, Кара! На севере государства каан распустил гарем и женился на полячке. Его улус принял это! Я весь мир готов положить к твоим ногам! Что еще нужно, чтобы ты осталась со мной?!

Каждое его слово било прямо в сердце, выжигая где-то глубоко внутри огромную ноющую рану. Я устало потерла ладонями слезящиеся глаза.

— Замолчи, прошу…

— Нет, Кара! Нет, я не замолчу! Устал молчать! Устал жить по чужой указке! Почему тебе так важно покинуть улус? Кто ждет тебя за его пределами?

— Никто, — тихо прошептала я, — Никто меня не ждет, и даже больше, никто там не будет мне рад. Но и здесь мне не место.

Обхватив мое лицо шершавыми горячими ладонями, он с мольбой произнес:

— Так объясни мне, почему? Я ничего не понимаю…

Ногти сами собой впились в ладони, оставляя на слегка загрубевшей коже кровавые полумесяцы, а глаза снова защипало.

Может быть стоит хотя бы попытаться объяснить ему? Что я теряю?

Гулко сглотнув нервный ком, застывший в горле, я нерешительно вымолвила:

— Я постараюсь все объяснить, — в раскосых глазах промелькнуло облегчение, — Но только после того, как мы найдем убийцу девушек.

Хан хотел было возразить, но я не дала ему даже попытки высказаться:

— Нет! Только так. После того как я скажу правду, обратного пути уже не будет. Поэтому сначала я хочу решить все проблемы, которые меня держат здесь. И прошу, пока мы будем ночевать под одной крышей, давай соблюдать дистанцию. Если ты согласен на такие условия, то я правда готова все тебе рассказать.

Тонкие брови сошлись у переносицы, образуя глубокий залом на коже.

— А если я был прав и убийцы среди людей просто нет? Что тогда?

— Это не так, — возразила я, — Прошу, просто поверь мне.

По одному его взгляду было ясно, что слепо доверять чужим словам он не привык. Тем не менее через пару мгновений мужчина