Просто, наверное, устал, и мне так удобно… Но девочка всем хороша… И любит меня, иначе зачем все это? А я, может, просто не умею любить? Да хватит рассуждать, Игорь! Ты уже впустил ее в свою жизнь. Стерпится – слюбится, известное дело!

– Игорь, я тебя отвезу, а потом заеду к себе за вещами.

– Хорошо, – кивнул Игорь Анатольевич. – Только не отвлекай меня разговорами, мне надо сосредоточиться. Сегодня у меня как минимум две операции.

– И когда ты вернешься, неизвестно?

– Да, неизвестно, и заезжать за мной не нужно.

– Ладно, буду ждать с Рыжиком дома.

В дверях клиники доктор Симачев столкнулся с Матвеем Александровичем.

– Кто это тебя привез, Игорек? Нешто проняла тебя красотка?

– Да, факт… – рассмеялся Игорь Анатольевич. – Я подумал: красивая, горячая, готовит потрясающе, вроде любит, какого рожна?

– А сам-то любишь?

– Мотя, это не мужской разговор…

– Дело хозяйское, как говорится. У тебя сегодня две операции?

– Точно.

– Ни пуха…

– К черту!

И они разошлись по своим кабинетам.

– Конопатый, у тебя сегодня вид, как у сытого рыжего кота! – заметил Лавочкин.

– Не говори ерунды! – засмеялся Игорь Анатольевич. – Делай свою работу, скоро начнем!

– Да я уж как-нибудь сам соображу!

И работа закипела.

– Скажи мне, ма шер, почему эта мадам Гурфинкель так странно одевается? – спросил Марсель у Оксаны, когда ее клиентка покинула салон, кажется, вполне довольная.

– Она думает, что, надевая вещь на два размера меньше, чем ей следовало бы, будет казаться худее.

– Глупо! По израильским меркам, она вовсе не толстая!

– Слушай, в другой раз сам спроси у нее, и дай совет, что ей следует носить. Ты француз, мужчина, к тебе она может прислушаться, – засмеялась Оксана, твердо уверенная, что мадам Гурфинкель не прислушалась бы даже к Кристиану Лакруа, настолько она была уверена в себе и своих воззрениях. Мадам Гурфинкель была вроде бы не глупа, обладала чувством юмора, но при этом руководствовалась в жизни какими-то незыблемыми железобетонными представлениями. Поначалу Оксана даже симпатизировала ей, но со временем уже едва ее терпела. Если мадам Гурфинкель давала кому-то советы, то полагала, что человек просто обязан свято их исполнять. Детей у нее не было, муж, вполне успешный предприниматель, был в полном и беспрекословном подчинении.

– Интересно, – сказала Ида, мужской мастер, – она дает мужу советы по бизнесу? Наверное, нет, иначе он давно прогорел бы. Мне она уж полгода как выпивать натощак три стакана воды. Я попробовала, но выдержала только неделю, потом бросила, так она каждый раз спрашивает: «Идочка, водичку пьете?» И я отвечаю, что да, пью, конечно!

– А я так не могу, – вздохнула Оксана. – я вообще едва ее терплю уже… У меня даже сердце болит после ее визитов.

Но тут появилась следующая клиентка, вполне милая молодая женщина.

– Оксана, ты сегодня прекрасно выглядишь!

– Спасибо, Аллочка!

Оксана так рвалась в Москву, что уже буквально считала дни. Но дней оставалось еще ой как много.

И чего меня так разбирает? – Сама себе дивилась она. – Но ведь не из-за рыжего доктора. Он явно уже и думать обо мне забыл… Нет, дело не в нем… А в чем же? В том, что безумно хочется домой, в Москву… Повидать старых знакомых, вдохнуть московский воздух, далеко не самый лучший, но зато родной… И если Москва примет меня, я вернусь! Не могу я больше… И дело не в докторе, бог с ним, я просто смертельно соскучилась по родине, ностальгия – это болезнь людей, родившихся в России, неважно какой они крови… Надо набраться терпения… Соня давно уж заказала нам билеты, Марсель дал отпуск. Все замечательно! Конечно, обратный переезд – это та еще волынка, ну ничего, справлюсь!

– Игорь Анатольевич, вы часом не женились? – спросил как-то Лева. – А свадьбу зажали?

– Свадьба – это не моя песня, – улыбнулся доктор Симачев.

– Ага, значит, все-таки женились. А то я гляжу вас по утрам такая красотуля привозит… Даже завидки берут!

– А сам чего ж не женишься? Красотуль у нас пруд пруди, – подмигнул Игорь Анатольевич.

– Мне свобода дороже.

– Это пока тебя какая-нибудь красотуля не захомутала.

– А вас, выходит, захомутали?

– Выходит, – вздохнул доктор Симачев. Но ему тут же стало стыдно: нехорошо, Игорь, некрасиво!

Как-то вечером перед ужином Ива вдруг сказала:

– Игоречек, мама приехала!

– Да? И как она себя чувствует?

– Да вроде хорошо. Игорь, надо бы вам с ней познакомиться.

– Так мы же знакомы…

– Ну, это нельзя считать знакомством… Знаешь, она обрадовалась, когда узнала, что я с тобой…

– Весьма польщен, – сухо бросил он.

– Знаешь, надо бы встретиться как-то… поговорить…

– О чем?

– Игорь, ты как маленький! О нас! Пусть мама будет спокойна за свою дочь!

– А ты считаешь, что она будет спокойна после встречи со мной?

– Конечно! Ты такой надежный…

– Нет, Ивушка, я совсем не надежный! И мне вовсе не улыбается идти к твоей маме на смотрины!

– На смотрины? – ахнула Ива. – Почему?

– Ну, так получается… Знаешь, я два раза был женат, и оба раза попадал как кур в ощип!

– То есть?

– Ну, девушки ставили меня в такое положение, что я, как порядочный человек… Но все, с меня довольно! Не хочу! И я тебя предупреждал – никаких свадеб!

– Да кто говорит о свадьбе? Не выдумывай! Просто я хотела…

Ему опять стало стыдно: я борюсь за свою призрачную свободу как та лягушка, бью лапками, а взбивается не масло, а говно… Хамство… Она же не виновата, что я не умею любить… Она старается, бедная, изо всех сил, а я…

– Ладно, давай сделаем иначе. Я приглашу твою маму в ресторан.

– А меня?

– Ну и тебя, естественно! – рассмеялся Игорь Анатольевич. – Это как-то само собой разумеется. Но это будет, так сказать, светское, ни к чему не обязывающее знакомство.

– Ну как хочешь… Хотя какая разница…

– Мне так больше нравится.

– Хорошо. Но когда ты можешь?

– Например, в субботу вечером.

– Игорь, скажи, что у тебя в субботу вечером? – обратился к нему Матвей Александрович, когда они столкнулись в коридоре.

– В субботу? А что?

– Да вот хотели с Полиной позвать тебя в гости!