В следующий миг он с лукавой улыбкой взял Лену за руки. Когда они подошли к синему ковру, он нежно обнял ее. Лена положила руку ему на грудь и с удовольствием ощутила его легкий вздох. Его соски напряглись. Лене нравилось смотреть, как они выступают из-под тонкой рубашки. Она провела большим пальцем по маленькой выпуклой шишечке, и Триг шумно втянул воздух.

– Тебе нравится?

Он кивнул.

Лена прижалась губами к его подбородку:

– А это?

– Жаловаться не буду.

– Не могу сказать, что меня это воодушевляет.

– Насчет этого…

Она поцеловала его в шею и скользнула руками под рубашку. Триг застыл, вздрагивая от ее прикосновений. Кто бы мог подумать, что соблазнение собственного мужа окажется такой головокружительной затеей?

– Мы должны танцевать, – пробормотал он.

– Сдается мне, что для этого кое-кто должен пошевелиться.

Триг шагнул ближе, положил ей руки на талию и начал двигаться. Он всегда был спортивным. В юности, во время своего бурного роста он на время стал немного неуклюжим, пока не научился владеть своим большим мощным телом.

Теперь он не был неуклюжим.

Лена позволила ему вести себя, наслаждаясь тем, как ее грудь трется о его грудь. Триг кончиками пальцев убрал ее волосы назад от лица, и его глаза потемнели.

– Ты так часто делаешь это, – шепнула она.

– Мне столько лет хотелось это сделать.

– Что же тебя останавливало?

– Я не был уверен, что тебе этого хочется. Я и сейчас не уверен.

– Можешь не сомневаться, – ответила она, но Триг уже повернулся в сторону.

– Иди сюда, давай закончим наше пиршество, – сказал он и потащил ее к столу. Они доели основное блюдо, после чего улыбающиеся официанты убрали со стола и подали десерт и кофе.

Лена посмотрела на стол, уставленный сладкими вкусностями, и застонала.

– Я не могу. – У нее в желудке просто не осталось места.

Триг усмехнулся и сунул в рот пахлаву.

– И как только в тебя влезает, – сказала она и тоже потянулась за пахлавой.

Триг засмеялся. Как много воспоминаний было связано у нее с этим звуком. В этой поездке он смеялся не часто. Для мужчины в свадебном путешествии он, похоже, слишком много думал о чем-то постороннем.

– Тебя действительно так беспокоит секс со мной? – спросила она, и Триг с трудом проглотил кусок пахлавы. – Честно говоря, я не понимаю почему.

– Просто я хочу, чтобы сначала ты все вспомнила.

– Не понимаю зачем. Что плохого в том, чтобы обзавестись новыми воспоминаниями? Они мне уже нравятся.

Триг откинулся на спинку стула и стал вертеть в руке свой бокал.

– Мне тоже.

– Все из-за этой комнаты? Она слишком необычная? Знаешь, должна сказать… мне действительно здесь очень нравится. Здесь я могу раздеться догола, и мои шрамы не будут выглядеть неуместными среди этой причудливой обстановки. Они с ней созвучны. Я созвучна. Быть здесь с тобой – это как подарок. Здесь я могу оставить все свои комплексы за дверью.

Триг уставился на нее пристальным взглядом.

– Какие еще комплексы?

– Ну, знаешь, шрамы… Я видела, как люди пялились на меня в турецкой бане. Я понимаю, что эти отметины некрасивы и никогда не будут красивы, но они мои, и я заработала их с честью. Ты сам мне говорил.

– Лена…

– Нам не обязательно держать свет включенным. Его можно выключить.

– Мне казалось, ты сказала, что оставила свои комплексы за дверью?

– Я просто думаю о том, как сделать это проще для тебя. Ты говорил, что испытываешь сценическое волнение. Я подумала, может, у тебя проблемы из-за этих шрамов.

– Свет здесь ни при чем, не нужно его выключать, – решительно возразил Триг.

– Тебе не обязательно дотрагиваться до них. До шрамов, я хочу сказать. Я не знаю, что мы обычно делали, но я знаю, что они тебе не помешают. Ты можешь просто… избегать их.

– Лена, ты сама не понимаешь, что говоришь, – ледяным тоном ответил он. – Я люблю тебя. Каждую частичку твоего тела. Какого черта я буду чего-то избегать?

Когда хотел, Триг мог двигаться очень быстро. Он поднял Лену на руки, и не успела она оглянуться, как оказалась на кровати. Триг опустился рядом, с шумом скинув на пол подушки. Он не придавливал ее своим весом, а просто, сжав руками ее запястья, завел ей руки за голову.

– Я не собираюсь ничего избегать, – прохрипел он, целуя ее в висок. Оторвав от него губы, он опустил их в уголок ее рта. – Во всяком случае, с тобой. Как, черт возьми, ты этого не понимаешь?

А потом, когда ее губы раскрылись под его губами, она почувствовала вкус шампанского, корицы и ощутила всю силу его желания, отчего кровь понеслась у нее в жилах с невиданной доселе скоростью.

Триг не хотел спешить. Это был долгий поцелуй, после чего его губы скользнули к ней на шею и плечи. К тому моменту, когда они добрались до кромки лифа, Лена уже извивалась рядом с ним от нетерпения. Он нащупал на платье молнию, и лиф с легкостью соскользнул вниз. Его губы снова коснулись ее, язык стал выводить круги вокруг соска, то резко ударяя по нему, то нежно лаская, как будто спрашивал, что ей больше нравится. Лена запустила руки ему в волосы, ее голова запрокинулась назад, дыхание сделалось прерывистым и сбивчивым.

Триг начал стягивать с нее платье, но она остановила его.

– Выключи свет, – шепнула она.

– Нет.

Он сбросил рубашку, а потом разделся полностью, не стесняясь своей наготы. Лене это нравилось, хотя, когда он стаскивал с нее платье, она сопротивлялась. Триг позволил ей оставить трусики и прижался раскрытыми губами сначала к нижней части ее грудей, потом к ребрам. А потом его пальцы коснулись тонкой кожи на шраме, который протянулся по всей длине от бедра до паха. Раздвинув ей ноги, он прикоснулся губами к самым страшным шрамам, и Лена содрогнулась от такой атаки.

– Не надо, – всхлипнула она. Ей это не нужно. Он не должен этого делать.

Но Триг продолжал нежно целовать остальные шрамы, а затем его язык начал рисовать узоры поверх ее трусиков. Так продолжалось до тех пор, пока Лена в нетерпении сама не сбросила их, и губы Трига не коснулись ее кожи.

Он нежно прижался щекой к шрамам и, не отводя глаз, внимательно осмотрел их, с не меньшим восхищением, чем остальные части ее тела.

– Ты никогда не должна прятать их от меня, – произнес он, пока его пальцы колдовали над ней. – Я их видел. Я видел, как ты боролась с ними, злилась на них, приходила в отчаяние из-за них. Но это все твои чувства, а не мои. Теперь эти отметины на твоем теле часть тебя, и я люблю их. Я люблю тебя.