Впоследствии многие другие исследования на людях и животных подтвердили теорию Толмена о когнитивных картах. Я очень люблю историю, рассказанную знаменитым исследователем поведения животных Конрадом Лоренцом, который вырастил гусыню по кличке Мартина[139]. Когда Мартина была еще гусенком и не могла летать, Лоренц брал ее на прогулки по ближайшей деревне, полям и лесам: он или брал ее на руки, или опускал на землю, чтобы она шла рядом с ним. Однажды, когда она училась летать, он выпустил ее в воздух на довольно значительном расстоянии от дома: она полетела вдаль, и, к своему ужасу, Лоренц понял, что перестал ее видеть. Он был убежден, что Мартина потеряется, поскольку она никогда не летала домой через лес и поле от того места, где он ее выпустил. Он весь день искал ее и вернулся домой только на закате, измотанный и отчаявшийся – и обнаружил, что Мартина в величайшем возбуждении ждала его на пороге. Лоренц понял, что гусыня, должно быть, во время их прошлых прогулок создала в своем сознании карту окрестностей: это наиважнейший навык для любого животного, которое должно бегать, летать или плавать на большие расстояния.

Умение создавать когнитивные карты и использовать их у разных людей может быть развито в разной степени. Когда Лиам повел меня на прогулку по Сент-Луису, я обнаружила, что несмотря на проблемы со зрением (а возможно, именно благодаря им) ориентирование на местности – это его конек. Он обожает разнообразные карты и поиск сокровищ: это стало очевидным, когда мы отправились в Форест-Парк на геокэшинг. Лиаму нравится в поиске тайников работать с картами и координатами на своем портативном GPS-трекере. Иногда он сам создает карты – например, карту медицинской библиотеки: для этого он сначала рисует на листе бумаги сетку, а затем заносит в нее элементы содержания. Он с удивлением и восторгом обнаружил около лифтов карты корпусов Медицинского центра и немедленно начал их изучать. Когда в 2014 году мы с Лиамом шли по Медицинскому центру, я спрашивала его о том, где находятся другие корпуса или, например, его квартира, и каждый раз он без промедлений уверенно отвечал на мои вопросы. Когда я попросила его показать мне, где север, он тут же указал в правильном направлении (у меня с собой был компас, так что я сразу же проверила его ответ). Лиам добавил, что он мог представить себе север на своей мысленной карте, но когда я спросила его, видит ли он в своей голове саму эту карту, он ответил: «Не особо».

Лиам сказал мне, что у него плохо со зрительным воображением, однако это не мешает ему создавать и использовать когнитивные карты. Многие мои знакомые с нормальным зрением и хорошими навыками поиска пути говорили мне, что не видят в голове собственно карту, но чувствуют, где находится пункт назначения. Плохое зрение помогло Лиаму отточить свои навыки мысленного картирования местности: если человек с прекрасным зрением может оглядеться и быстро увидеть, где что находится, то Лиам должен полагаться на свою память и когнитивные карты. Более того, на велосипеде и пешком он старается избегать любых поворотов налево, и из-за этого он постоянно обращается к своей когнитивной карте в поисках альтернативных маршрутов.

Детский зрительный опыт Лиама отчасти повлиял на его навык построения когнитивных карт. Когда нам нужно добраться из пункта A в пункт B и обратно, мы должны представить себе сначала путь до пункта назначения, а затем тот же самый маршрут, но в обратном направлении, а для этого нам нужно зеркально отразить нашу воображаемую карту. В детстве Лиам научился писать шрифтом Брайля при помощи брайлевского прибора и грифеля. Когда вы пишете по системе Брайля, вам нужно накалывать точки на оборотной стороне листа бумаги; для чтения лист переворачивают лицевой стороной и читают слева направо. Как следствие, писать по системе Брайля необходимо не так, как текст читается, но справа налево, в зеркальном отражении. Лиам легко освоил этот навык, и это позднее помогло ему понять зеркальные стереоизомеры на уроках органической химии, хотя некоторым студентам они даются тяжело. Лиам отлично умел представлять себе пространственную структуру объектов и мысленно вращать их, и эти навыки помогают ему с построением и использованием когнитивных карт[140].

По всей видимости, у людей и других позвоночных когнитивные карты создаются и хранятся в гиппокампе и окружающих его участках коры головного мозга[141]. Поскольку гиппокамп получает информацию от разных сенсорных систем, включая зрение, слух, осязание и ощущение собственного движения, все это помогает строить когнитивные карты. У зрячих людей возможность видеть играет первостепенную роль при создании карт, но, как мы видим на примере Лиама, хорошую когнитивную карту можно построить и без помощи зрения. Лиам никогда не испытывал проблем с тем, чтобы создать карту своего окружения, однако перед ним стояла и совсем другая задача: научиться на глаз определять расстояния.

Когда я приехала в Сент-Луис в августе 2012 года, Лиам повел меня на прогулку на вершину холма в Форест-Парке. Мы приостановились, чтобы полюбоваться открывающимся видом, и Лиам отметил: когда он видит вдалеке две параллельные дорожки, он не уверен, какое расстояние их разделяет – несколько шагов или больше. Обычно он считает, что предметы расположены ближе к нему, чем на самом деле, поэтому для определения расстояний он пользуется смартфоном или портативным GPS-трекером. Я подумала о том, как важно, что у Лиама в детстве было достаточно хорошее зрение, чтобы научиться читать, и как умно было с его стороны освежить и развить свой навык чтения после операции. Он может читать текст, набранный кеглем в 10 пунктов, так что смартфон отлично помогает ему ориентироваться в пространстве. Кроме того, с его стороны было очень умно не забрасывать чтение по системе Брайля, поскольку в ясные солнечные дни на улице ему сложно читать с экрана смартфона. Лиам никогда не сдается, так что в таких случаях он подключает к смартфону брайлевский дисплей, похожий на маленькую клавиатуру, и читает с него. Кроме того, с брайлевского дисплея Лиаму также удобно читать книги в автобусе.

Лиаму сложно на глаз определять расстояния в том числе потому, что он в принципе плохо воспринимает расположение объектов в трехмерном пространстве. Одно дело распознавать отдельные объекты, но понять их общую пространственную конфигурацию – это уже задача другого уровня. С вершины холма в Форест-Парке Лиам плохо определял расстояние между объектами или их размер. Как мы узнаем чуть ниже, он не опирается на