— Сопеть или пыхтеть.

— «Как правило, у самой загадочной тайны весьма банальная разгадка», — процитировала Тильда того самого газетного сыщика, который никак не желал ей на выручку прийти. — А ещё один мудрый сказал: «Чем дольше живу, тем больше понимаю, как мало я знаю».

— Это, кажется, кто-то из лекарей.

— Возможно, — Тиль села, поправив шляпу. — Кадетов всегда образовывали лучше, чем юных дев. Карт, а отчего умер твой отец? Только не спрашивай, почему меня это вдруг заинтересовало.

Крайт, на самом деле сидящий на траве, подогнув под себя одну ногу, а колено другой едва не к подбородку задрав, в общем, раскорячившийся самым непристойным образом, вздрагивать не стал, отворачиваться тоже. Да он даже взгляда не отвёл, только посмотрел долго, но непонятно.

— Шею сломал, — ответил, наконец.

— Как? — ахнула Тиль.

— А как это бывает? Напился и упал с лестницы, — пояснил кузен невозмутимо.

— Почему?

— Почему напился или почему упал? — уточнил Карт. — Упал, потому что в собственных ногах спьяну запутался. А напился, потому что застал мою матушку и старину Берри в весьма компрометирующей ситуации.

— Дядю?!

— Его, — кивнул Крайт усмехнувшись. — Ну что ты на меня так таращишься? В постели он их застукал. Думаю, что объяснить это внезапным приступом лунатизма у них не получилось. Да и вряд ли бы дядя оправдываться стал. Моего отца он и в медяк не оценивал.

— Но дядя же старый! — прежде чем язык прикусить, выпалила Тиль первое, что на ум пришло.

— Во-первых, не такой уж он и старый был, всего лет сорок или чуть больше. А, во-вторых, если вспомнить всё, что моя дражайшая маменька отцу наговорила, Берри отличался… мужественностью.

— А ты не слишком с осуждением спешишь? — негромко спросила Тильда, снова оттолкнувшись, заставляя гамак качнуться. — Мы же не знаем, что там случилось на самом деле. Может, между ними любовь стряслась?

— Да плевал я на их чувства, — равнодушно, размеренно даже отозвался кузен. — А вот то, что она меня Берри на воспитание всучила, никогда не прощу.

— Почему? Разве он плохо о тебе заботился?

— Хорошо, — Карт сплюнул травинку, а показалось, что он слова выплюнул. — Хорошо он обо мне заботился, даже слишком. Любовник моей собственной матери! Небо! Тиль, ты хоть понимаешь, как это: твой опекун — хахаль твоей же маменьки и, между прочим, родной брат отца, из-за которого папаша пил так, что лестницы замечать перестал?

— Не кричи, пожалуйста, — почти шёпотом попросила Арьере, оробев, да и было с чего — Крайта в таком бешенстве ей видеть ещё не приходилось. — И она же это сделала ради тебя.

— Лучше бы она ради меня свидания в лесу устраивала, — рыкнул кузен, нервно проведя пятернёй по волосам. — Или мужиков выбирала тщательнее. Извини, я… Мне надо… В общем, если понадоблюсь, буду в доме.

Тильда в ответ кивнула, тихонько покачивая гамак.

Наверное, всё же следовало что-то сказать, успокоить. Но что скажешь? Особенно когда собственная жизнь кажется такой сложной, от проблем просто деваться некуда. А потом вот так и узнаёшь: по сравнению с чужими трудностями твои-то не стоят ничего.

* * *

Местные землевладельцы усадьбу Крайтов считали представительной, потому что только в дядином поместье, да во владении Арьере имелся «вид». А попросту говоря удобный спуск к реке с лужайкой на берегу, купальней, довольно густым и живописным лесом на другой стороне, и не менее живописными развалинами… чего-то. Чего именно Тиль понятия не имела и в детстве, ясно, предпочитала думать, что это остатки замка. Тем более обгоревший, покрытый копотью фундамент на самом деле закруглялся, потому представить на его месте древнюю башню ничего не стоило.

В общем, видом тут именовали место, которое не стыдно приезжим показать, мол: «И в провинции есть на что посмотреть!». Правда, столичных жителей ни лесок, ни поля за ним, ни тем более развалины особенно не впечатляли, но это уже совсем другой разговор.

А вот Тильда тут бывать любила и не только из-за замка-башни. Просто мостки рядом с купальней построили уж больно удобные, совсем невысокие — снимай чулки и полощи ноги, сколько вздумается, даже юбки выше колен задирать не нужно, и со стороны всё очень прилично выглядит.

Конечно, сейчас лезть в воду госпожа Арьере не планировала, но на мостки всё равно пошла, хоть они и ходуном ходили, скрипели сварливо. Вода между гнилыми досками хлюпала, грозя залить туфли, да ещё сырым холодом и прошлогодней ряской тянуло. Зато вид действительно был шикарен. Но, собственно, на то он и вид.

Тиль так увлеклась созерцанием, что едва не свалилась, услышав за спиной громкое и, в общем-то, благожелательное: «Здрасти вам!» На ногах она, конечно, удержалась, а вот подобранную юбку из рук выпустила и, понятно, подол точнёхонько угодил в лужу, натёкшую в прогнувшиеся доски, светлый муслин на глазах зеленеть начал.

— Чтоб вам пусто стало! — буркнула под нос Тиль, соображая, как быть.

По всему выходило: никак. Ну не трясти же юбками на глазах у постороннего. Да и вряд ли тряска чем-то поможет в такой ситуации.

— Говорю, день сегодня уж больно хорош! — решил поддержать светскую беседу чересчур благожелательный господин, — солнышко светит.

— Странно бы было, свети сейчас луна, — проворчала Тильда.

— Что вы там говорите? Не слышу.

— Я говорю, что здесь частные владения, — повысила голос госпожа Арьере, загораживаясь ладонью от солнца, которое действительно светило, да ещё как! Даже не разобрать толком, кто там такой общительный выискался, понятно лишь, что мужчина. — Как вы здесь оказались?

— Пришёл, — сообщил тёмный силуэт, пожав плечами. — Вы бы хоть забор какой поставили, если тут гулять нельзя, чесн’ слово. А то кусты и кусты, потом — бац! Частные владения. Или я опять чего не понял?

— Подайте мне руку, пожалуйста. Не видите разве, я сама не могу выбраться.

— Не вижу, — признался таинственный незнакомец.

— У меня туфли скользят!

— Так где я, а где ваши туфельки?

— Да помогите же мне, наконец!

Нет, грубить Тиль не собиралась, да и командовать незнакомцами, тем более таинственными, не привыкла. Но ситуация из нелепой вот-вот собиралась превратиться в угрожающую. Конец мостков под тильдиным весом почти ушёл под воду и кожаные подмётки на самом деле скользили по гнилому дереву как по льду — не враз и шагнёшь. Проще всего на четвереньки встать или уцепиться за ветки ивы, полощущиеся у берега, но для этого пришлось бы встать в раскоряку вроде бабки, полощущей бельё.

— Ну, желание дамы для меня закон, — радостно отозвался мужчина и выдернул Тиль с мостков, будто морковку с грядки — просто схватил за руку и рванул, а потом ещё заботливо за талию придержал, когда Арьере дальше понесло. — Да вы хорошенькая. А я думал, мегера мегерой.