– Да, отдохнуть надо обязательно. Подберите, пожалуйста, парочку толковых писарей, пусть классифицируют прошения. Я составлю соответствующие инструкции. А вот эти, – император собрал крайнюю стопку распечатанных писем, – я забираю с собой сразу и отвечу на них сам…

* * *

– Ну, и за что государь тебя поблагодарил? – ревниво пихнул брата в бок Николай Михайлович, когда все необходимые распоряжения были отданы, император убыл в отведённые ему апартаменты и они остались одни.

Сандро пожал плечами:

– Не представляю. Может быть, речь шла о конвойной службе, которую с честью несли мои матросы. Кстати, у них это получилось ничуть не хуже, чем у этих расфуфыренных дворцовых arrogant[16].

– Однако мы совсем перестали его понимать. Если разговаривать с закрытыми глазами, я бы был уверен, что говорю с абсолютно чужим человеком. Ты сказал, что он изменился после того, как во время болезни… – тут Николай Михайлович показал глазами наверх и пристально уставился на брата.

– Может быть, – пожал плечами Александр Михайлович. – Мы же во время магических сеансов[17] вызываем духов умерших, почему же ещё живой душе не совершить путешествие туда, где её вразумят предки?

– В данном случае я бы больше говорил не о вразумлении, а о замене, – хмыкнул генерал. – Когда я стою перед ним, у меня создаётся впечатление, что со мной говорит не Николай Александрович, а Пётр Алексеевич…

Братья переглянулись и синхронно перекрестились. В кабинете повисла тишина.

– Знаешь, – тряхнув головой, нарушил паузу Сандро, – даже если оно и так, меня это нисколько не пугает. Сегодняшний Никки мне нравится определённо больше. Так что, пожалуй, я пойду поставлю свечку, чтобы таким он оставался и далее…

* * *

– И всё-таки, ваше императорское величество, – Ратиев упрямо наклонил голову, – я пока не совсем понимаю круг моих задач и обязанностей. К тому же я – строевой офицер и канцелярской работе не обучен, впрочем, как и дворцовому этикету.

– Уважаемый Иван Дмитриевич, – поморщился император, – давайте будем скромней и дадим возможность потомкам определять «величество» или «ничтожество». Повторно предлагаю обращаться друг к другу без громких титулов. А круг ваших обязанностей я и сам сейчас точно определить не смогу. Скажите, каков был круг обязанностей светлейшего князя Меншикова?.. Что же касается бумаготворчества, боюсь, что живём мы в очень беспокойное время. Как бы не пришлось вам пускать в ход саблю чаще, чем перо…

– Вам что-то или кто-то угрожает? – встрепенулся Ратиев.

– Вместо скучного прямого ответа на этот вопрос, – с полуулыбкой ответил император, – предлагаю полистать учебник истории и подсчитать, какому проценту Романовых удалось умереть от старости. Обещаю – сухая статистика вас взбодрит. Больше всего мне угрожает отсутствие людей, не отравленных ядом бюрократизма и не заражённых бациллой дворцового политеса, приторного по форме и фальшивого по содержанию. Кадры решают всё, Иван Дмитриевич. Вы согласны?

Грохот сапог и отрывистые команды в коридоре не дали Ратиеву ответить. После короткого стука в дверь в кабинет просунулась взъерошенная голова адъютанта Николая Михайловича, который, запыхавшись и раскрасневшись, с паузами после каждого слова выдавил из себя:

– Ваше императорское величество, прошу вас не покидать помещение, в здании, возможно, находится злоумышленник – погибли два вольноопределяющихся. Его высокопревосходительство повелели удвоить караулы, проверить все помещения и близлежащие постройки…

– Ну вот, Иван Дмитриевич, и ответ на ваш вопрос… – усмехнувшись, сказал император, набивая трубку. – Кстати, я не успел поинтересоваться, а как хорошо вы стреляете? Очень, знаете ли, не лишний навык при дворе…

* * *

Доктор сложил в чемоданчик свои инструменты, вздохнул и, сняв пенсне, начал его протирать так ожесточённо, словно решил добыть огонь.

– То, что это яд – абсолютно точно, но вот от названия оного пока воздержусь. Вероятнее всего, он находился в виде порошка в письме, которое несчастный вскрыл и попытался очистить, приняв за муку или мел. Яд обнаружен на руках, лацканах, обшлагах, на рабочем столе… Коллега потерпевшего, увидев, что товарищ задыхается, очевидно, бросился к нему, попытался поддержать, помочь, в результате невольно сам прикоснулся к порошку или вдохнул его… Да-с… доза, конечно, была лошадиная – тут роту положить можно…

– Скажите, уважаемый, – перебил доктора император, – а сколько писем ещё осталось не вскрыто и не рассортировано? Не было ли это письмо одним из последних?

– Хороший вопрос, ваше императорское величество. И как любой хороший вопрос, он сразу содержит ответ. Вы как в воду глядели – это письмо действительно было последним, все остальные были уже прочитаны…

– Ну, что ж, всё правильно, всё правильно… – покивал император и остановился перед Сандро. – Александр Михайлович, а как можно увидеть вашего адъютанта?

– Какого адъютанта, Ник… ваше величество? Все мои адъютанты остались вместе с вашими на яхте…

– Я так и думал, – поиграл мундштуком император. – Тогда у меня будет вопрос ко всем присутствующим: кто ещё видел статного, высокого лейтенанта с адъютантским аксельбантом и чрезвычайно выразительными, почти чёрными глазами?

– Я видел, ваше величество, – сделал шаг вперед Ратиев. – Я встретил его у дверей вашего кабинета, когда доставил полового с самоваром. У него в руках был поднос со стаканом, но я сказал, что самовар солиднее. Он согласился… Больше я его не встречал…

– Досмотровая группа, случайно, не обнаружила где-либо морской формы? – задал император следующий вопрос, не отрывая глаз от великих князей, бледнеющих всё больше и больше. И, не дожидаясь ответа, махнул рукой: – Хотя и без этого всё ясно. Вы, Иван Дмитриевич, перехватили террориста, который уже собирался проникнуть в кабинет, воспользовавшись тем, что караул не знает в лицо всех гостей. Какое оружие он попытался бы использовать, сейчас неизвестно, но нужно постараться найти чай, который он нёс. Как минимум – убережём чью-то жизнь, если ещё не поздно… Поняв, что проникнуть в помещение или хотя бы передать с чаем отраву не получилось, злоумышленник начал импровизировать. Наткнулся в коридоре на неразобранную корреспонденцию, нашпиговал верхний конверт адским порошком и принёс мне от вашего, Александр Михайлович, имени. Его план, несмотря на авантюрность, имел все шансы на успех, но вместе с ним в кабинет зашёл караульный, затащил весь мешок – дескать, превосходительство забыло… а позже я не стал вынимать письма из мешка по одному, а вывалил все в кресло, в результате чего указанный конверт остался в самом низу… Корреспонденцию мне не дал разобрать до конца наш уважаемый Николай Михайлович. Получается, что он спас мне жизнь. Как там на флоте правильно говорят, Александр Михайлович? Флагман выражает удовольствие!