Наконец, когда ручей почти успокоился, и от нескольких часов моей работы почти ничего не осталось, я заметил то, что искал: черный и серебряный, разорванный и погнутый корпус бомбы, который выглядывал из песка чуть впереди разрушенной плотины. Я не снимал ботинки, а встав на цыпочки на сухом берегу, шел руками по песку, пока почти полностью растянулся и оказался на середине ручья. Я поднял остатки бомбы со дна ручья, осторожно зажал зазубренный корпус зубами и пошел на руках обратно, пока не смог броситься на берег и встать.

Я вытер почти плоский кусок металла тряпкой из Военного Мешка, положил бывшую бомбу внутрь мешка, потом забрал банку и пошел домой пить чай, перепрыгнув через ручей чуть выше места, до которого доходила запертая плотинами вода.

7

Любая из жизней — символ. Все, что мы делаем — часть узора, который мы можем хотя бы немного изменить. Сильные создают свои собственные рисунки и влияют на узоры остальных людей, слабые следуют курсами, которые для них проложили другие. Слабые, несчастливые и глупые. Осиная Фабрика — часть узора, следовательно она часть жизни, и более того, часть смерти. Фабрика может отвечать на вопросы, ибо каждый вопрос — это начало, стремящееся к концу, и Фабрика рассказывает о конце — смерти. Заберите себе внутренности животных, жезлы, и кости, и книги, и птиц, и голоса, и все остальное дерьмо: у меня есть Фабрика, она говорит о настоящем и будущем, а не о прошлом.

Той ночью я лежал в постели, зная, что Фабрика была готова и ждала осу, которая ползала вокруг банки, стоявшей возле моей кровати, и искала свой путь. Я думал о Фабрике на чердаке и ждал, когда зазвенит телефон.

Осиная Фабрика прекрасна и убийственна, и совершенна. Она намекнет мне на то, что произойдет, она поможет мне понять, что нужно делать, и после того, как я посоветуюсь с ней, я опробую наладить контакт с Эриком через череп Старого Сола. В конце концов, мы же братья, даже если и только наполовину, мы оба мужчины, даже если я — только наполовину. Мы понимаем друг друга на уровне подсознания, даже если он сумасшедший, а я нет. Еще у нас есть связь, о которой я раньше не думал, но которая может быть использована: мы оба убивали.

Тогда я подумал, как думал и раньше: мужчины созданы для этого. Каждый пол может делать одно дело хорошо. Женщины — рожать, а мужчины — убивать. Мы — себя я считаю почетным мужчиной — сильный пол. Мы прорываем, вводим и захватываем. Факт, что я способен только на аналогии с сексуальной терминологией, меня не обескураживает, я ощущаю это в моих костях, в моих некастрированных генах. Эрик должен ответить

Одиннадцать, полночь и сигнал точного времени, я выключил радио и уснул.

1

Ранним утром, когда отец еще спал и холодный свет сочился сквозь закрывшее солнце молодое облако, я тихо встал, тщательно умылся и побрился, вернулся в свою комнату, медленно оделся, взял банку с выглядевшей сонной осой и отнес ее на чердак, где ждала Фабрика. Я поставил банку на маленький алтарь под окном и сделал последние приготовления, которые требовала Фабрика. После того, как они были закончены, я взял немного зеленого геля для умывания из бутылки около алтаря и хорошенько втер в руки. Я посмотрел на Таблицы Времени, Приливов и Расстояния — маленькую красную книжицу, которая лежала у другого края алтаря, и запомнил время высокого прилива. Две осиные свечки я поставил на лицевой стороне Фабрики, там, где остановились бы кончики стрелок часов, если бы они показывали время высокого прилива, потом я немного приподнял крышку банки и достал из нее листья и кожуру апельсина, оставив внутри только осу.

Я поставил банку на алтарь, украшенный разными амулетами: черепом змеи, убившей Блиса (найдена и разрублена пополам с помощью садовой лопаты его отцом — переднюю половину змеи я поднял из травы и спрятал в песке до того, как Диггс забрал ее как улику; осколок бомбы, разорвавшей Пола (самый маленький, какой я только мог найти, их там было много); кусочек ткани палатки от змея, который поднял Эсмерельду (конечно, не от самого змея, а обрезок); и блюдечко со старыми стертыми зубами Старого Сола ( их было легко вырвать).

Я взял в руки свою промежность, закрыл глаза и повторил тайный катехизис. Я мог бы повторять его автоматически, но я попробовал вдуматься в смысл вопросов и ответов при их повторении. В них были мои признания, мои мечты и надежды, страхи, ненависть — я до сих пор дрожу, произнося все это, на автомате или нет. Магнитофон поблизости и ужасная правда о трех убийствах всплывет на поверхность. Молитва опасна хотя бы поэтому. Она говорит мне о том, кто я, чего хочу, что чувствую, и это может очень даже вывести из равновесия — слышать себя, описание, сделанное в самом честном и объективном настроении, настолько же унизительно слышать описание, сделанное в самые светлые и радостные моменты. Когда я произнес катехизис, я без дальнейшего промедления поднес осу к нижней части Фабрики и впустил ее внутрь.

2

Осиная Фабрика — неправильная и выглядящая разрушающейся смесь металла, дерева, стекла и пластика — занимает площадь в несколько квадратных метров. Центром ее служит циферблат от старых часов, которые раньше висели над дверью Шотландского Королевского Банка в Портнейле.

Циферблат — самая важная вещь, которую мне удалось достать на городской свалке. Я нашел его там в Год Черепа и прикатил циферблат домой по дороге на остров, прогрохотал им по мосту. Я хранил его в сарае, пока отец не уехал на весь день, потом я целый день напрягался и потел, поднимая огромный круг на чердак. Циферблат почти метр в диаметре и сделан из металла, он тяжелый и почти не поврежден, цифры римские, он как и остальные части часов был изготовлен в Эдинбурге в 1864, ровно за сто лет до моего рождения. Определенно не совпадение.

Конечно, такие часы смотрят в две стороны, должен где-то быть второй циферблат, другая сторона часов, но хотя после того, как я нашел мой циферблат, я рыскал по свалке несколько недель, найти его мне не удалось, и это тоже часть мистики Фабрики — маленькая легенда о Граале. Старый Камерон из мастерской сказал мне, что слышал, будто сборщик вторчермета из Инвернесса забрал механизм часов, скорее всего, второй циферблат был расплавлен несколько лет тому назад или украсил стену какого-нибудь элегантного дома на Блэк Айл, построенного на доходы от мертвых машин и колеблющейся цены на свинец. Я предпочитаю второй вариант.

В циферблате, который я подобрал, было несколько дырочек, но я оставил только одну в центре, где механизм соединялся со стрелками, и через нее оса попадает внутрь Фабрики. Там оса может бродить по циферблату, сколько захочет, исследуя свечки с мертвыми кузинами или игнорируя их, если захочет.

Но дойдя до края циферблата, где я оградил его стенкой из дерева в два дюйма высотой и накрыл метровым кругом из стекла, который сделал по моему заказу стекольщик из города, оса может войти в один из двенадцати коридоров через маленькую, величиной с осу, дверцу напротив огромной — для осы — цифры. Если так решит Фабрика, все осы опускают маленький пусковой механизм, сделанный из кусочков консервной банки, нитки и булавок, крошечная дверца закрывается за насекомым, запирая его в избранном коридоре. Не смотря на все мои старания держать механизмы дверей хорошо смазанными и сбалансированными, не смотря на то, что я постоянно чиню и проверяю их до тех пор, пока самое слабое давление заставляет их сработать: мне приходиться ходить очень осторожно, когда происходит медленная и убивающая работа Фабрики — иногда Фабрика не хочет допустить осу в выбранный коридор и разрешает ей выползти обратно на циферблат.